– Миш, – сказал полковник, разбулькивая по рюмкам коньяк, – ты это… прими на грудь писят грамм, чтобы глупые мысли не лезли в умную голову, а я тебе все объясню. Вот твоя сестра, богоданная нам государыня-императрица – дай Бог-то ей большого здоровья и долгих лет царствования – как ты думаешь, у нее брак счастливый или нет?
Великий князь принял коньяк, зажевал его ломтиком лимона и утвердительно махнул головой.
– Конечно, счастливый, – сказал он, – когда она смотрит на своего Сашку, то аж светится. Если Петр Ольденбургский был для Ольги египетской казнью, и нечеловеческой мукой, то ныне, оказавшись замужем за полковником Новиковым, она испытала прямо противоположные чувства.
– Вот! – поднял вверх палец полковник Рагуленко. – А ведь первоначально это тоже планировался своего рода брак с интересом по расчету. Павел Павлович начал делать из твоей сестры будущую императрицу, и чтобы этот процесс прошел правильно, было необходимо устроить ее личную жизнь наилучшим способом, с кем-нибудь из наших единомышленников. А то обычно противоборство дневной и ночной кукушек ничем хорошим не кончается. А все началось с того, что у Командира[23] возникло вполне обоснованное желание найти Петра Ольденбургского и по-простонародному набить ему морду лица. Не за то, что тот педик, нет. А за то, что этот гад вполне осознанно, из садистского каприза, ломал жизнь ни в чем не повинной молодой девушке. И твоя сестра почувствовала этот искренний порыв и потянулась к Командиру сначала как к защитнику и утешителю, а тот отнесся к ней вполне по-рыцарски. В итоге мальчик с девочкой договорились, что будут дружить и ходить парой под ручку. Этот путь к счастливой семье они проходили шаг за шагом навстречу друг другу – и вместе с тем затурканная девчонка под воздействием уроков Павла Павловича и дружбы с Дашей Спиридоновой превращалась в будущую железную императрицу…
– Вообще-то, – сказал Великий князь, – защитниками и утешителями для Ольги должны были быть мы с Ники, как ее старшие братья, но мы пошли на поводу у Маман, которая решила, что так будет лучше для всех. Вот и сейчас опять почти то же самое…
– Слышь, Миш, – сказал полковник Рагуленко, разливая по второй, – а ты в курсе, что еще три года назад, перед самой своей свадьбой, Командир имел серьезный разговор с твоей маман и настоятельно попросил ее прекратить брачные танцы вокруг твоей персоны?
– Сказать честно, Слон, впервые об этом слышу, – ответил Великий князь. – Однако я ничуть не удивлен. Александр Владимирович всегда был мне хорошим другом. Тем удивительнее мне его позиция сейчас, когда он целиком и полностью поддержал идею женить меня на сербской принцессе Елене…
– Э нет, – покачал головой полковник, – сейчас совсем не то же самое, что тогда. Если бы невесту тебе искала твоя маман, то получилось бы, возможно, даже хуже, чем в первый раз у государыни Ольги. По крайней мере, Петр Ольденбургский в силу своих особенностей не настрогал ей кучу детей с врожденными уродствами.
– Постой, Слон, ты о чем? – недоуменно спросил Великий князь. – При чем тут дети с уродствами?
– Действительно, – пожал плечами полковник Рагуленко, – психические отклонения, безволие и, с позволения сказать, малосильность могут быть еще хуже. А если серьезно, то разве не видно, что правящие фамилии Европы, большие и маленькие, в течение последних поколений вырождаются все быстрее? Я тут почитал перед этой поездкой кое-что… Вот мы с тобой будем проезжать через Болгарию. У тамошнего князя Фердинанда ныне покойная жена была из Бурбонов. Ее родители приходились друг другу недопустимо близкими родственниками, совпадая между собой на семь восьмых, да и папаша княгини в пятом поколении вместо тридцати двух предков имел всего шестнадцать. В результате из двенадцати детей этой парочки один родился мертвым, двое умерло в младенчестве, шестеро оказалось слабоумными, и только трое получились нормальными. В других правящих семьях, быть может, такого кошмара и нет, но все равно их количество ограничено и правят они очень давно, так что успели перемешаться между собой до полной однородности. А это означает вырождение. Вы, Романовы, со времен царя Петра одной ногой стоите в Европе, приискивая там себе невест. Пока Бог вас миловал – слабоумных и сумасшедших, кроме Николай Николаевича-старшего в вашей семье не было (да и тот съехал с катушек уже в весьма зрелом возрасте), но все равно брать европейских невест еще хотя бы в одном поколении было бы для вас непростительной глупостью. Ты думаешь, запрет на близкородственные браки – это церковная блажь? Нет, это защита от вырождения…
– Ладно, Слон, все, что ты сказал, мне понятно, – согласился Великий князь, – но при чем тут принцесса Елена?
– А при том, что династия Карагеоргиевичей еще совсем новая, ей и ста лет еще нет, – ответил полковник Рагуленко. – И с европейскими принцами и принцессами она еще не скрещивалась. А маменька твоей принцессы происходит из рода правителей Черногории Негошей, которые до середины прошлого века соединяли титул владыки с должностью православного митрополита – а следовательно, наследовали престол по принципу «от дяди к племяннику». Так что главную семейную функцию – родить тебе здоровых и умных детей – такая жена выполнит на все сто процентов. А что касается остального – то, как я уже говорил, этот путь навстречу друг другу вы должны пройти вдвоем. Ты и она, шаг за шагом… Первый шаг с ее стороны сделан – находясь в здравом уме и ясной памяти, принцесса Елена не отвергла идею твоего сватовства. Теперь шаг за тобой – при первой встрече ты должен сделать так, чтобы она улыбнулась. Поверь опыту старого солдата, не знающего слов любви: бывает, что улыбка сильно меняет лицо женщины; печальную дурнушку она может превратить в ослепительную красавицу, а хорошенькую грустящую девушку – в злобную торжествующую мегеру. А еще важно, чтобы ты смог подружиться с ее братом Георгием, тем более что сразу после приезда он становится моим подопечным. Говорят, он неплохой парень, только слегка вспыльчивый и обидчивый…
– Слегка – это не то слово, но я постараюсь с ним подружиться, – сказал Великий князь. – Павел Павлович уже говорил, что если меня признает Георгий, то и Елена поступит точно так же, ведь она полностью доверяет чутью своего брата.
– И это тоже верно, – подтвердил полковник Рагуленко, – в любом случае ты у нас, Ваше Высочество, уже большой мальчик, почти тридцати лет от роду, и тебе негоже ходить холостым.
– А сам-то? – отмахнулся Михаил, – три года как у нас, а так и не женился… Вон, даже адмирал Карпенко нашел себе молодую жену, и, что интересно, совсем не охотницу за богатенькими мужьями…
– Мое все осталось там, в двадцать первом веке, – веско произнес его собеседник, как-то вдруг посуровев, – а тут я женат на своей работе, и мои дети – это молодые люди, прошедшие обучение в моей бригаде. Чую я, что пройдет всего несколько лет – и эти мои слонятки знатно потопчут своими ногами госпожу Европу. Все остальное – по принципу «не обязательно покупать корову, если захотелось попить молочка». На этом тему закроем, друг мой, Сергей Сергеевича я тут обсуждать не буду, дай только Бог ему счастья в личной жизни… Ты лучше расскажи мне под коньячок, чем там закончилось толковище с британским королем? Секретные моменты можешь опускать, я не обижусь. Неужели мы снова идем в ту же реку под названием Антанта?
– Ну, дружище Слон, – замялся Великий князь, – само это, как ты сказал, толковище является секретным. Официально считается, что король Эдуард прибыл в наши палестины исключительно с частными целями, сопровождая свою супругу Александру Датскую на встречу с нашей маман, вдовствующей императрицей Марией Федоровной, в девичестве датской принцессой Дагмар.
– Будь уверен, Миш, – пожал плечами полковник Рагуленко, – что германская разведка пересчитала, сколько раз и в какой компании британский король посещал Смольный. Также они наверняка знают, что, по странному совпадению, в этот момент внутри находились люди, постоянно в этом месте не проживающие – вроде твоей замечательной персоны или нашего Командира, который в обычные дни рано утром убывает в Гатчину, возвращаясь уже затемно. К тому визит британского короля в Санкт-Петербург продолжался гораздо дольше, чем это прилично с семейными целями… А потом случилось практически одновременное спешное отбытие короля Эдика к себе в Лондон, Сергея Сергеевича – к новому месту службы «на севера», и нас – к очагу будущего мирового пожара в Белград. О последнем факте (я имею в виду, что именно Сербия станет спичкой, которая подожжет мир) в Берлине, конечно, еще не осведомлены, но, в общем, цель приезда британского монарха в Северную Пальмиру и сам факт проведения переговоров – это скорее секрет Полишинеля, чем реально государственная тайна.
– Пожалуй, ты прав… – Великий князь чиркнул спичкой, прикуривая папиросу. – И дядюшка Вилли уже понял, что все это шоу с факелами и барабанщиками устроено как раз в его честь. К тому германцы наверняка уже обнаружили, что количество шифрованных телеграмм, которыми французское посольство в Питере обменивалось со своей центральной конторой, вдруг выросло в несколько раз, а это тоже кое о чем говорит. К нам на переговоры даже хотел прикатить президент Фальер, – но это означало бы, что сеанс тайной магии переходит в ее разоблачение, так что мы договорились, что в полном официальном составе встретимся позже, на какой-нибудь нейтральной территории.
– Так, значит, французы тоже в деле? – мрачно уточнил Слон. – Просто прекрасненько, Миш. Мы, значит, опять будет таскать каштаны из огня, а они станут их высококультурно кушать…