За окнами дворца царит беззаботность: синеет весеннее небо, ярко светит солнце, задорно щебечут птахи… Но стоит попасть внутрь, в залу, где кайзер Вильгельм совещается с самыми высокопоставленными функционерами Германской империи – и чувство безмятежности исчезает без следа: на всех этих людях лежит стылая серая тень грядущей великой войны и неизбежного поражения. Более того – все собравшиеся под этими сводами если не знают, то догадываются о том, что ноша, которую они собрались взвалить на Германию, для нее непосильна, разгром в предстоящей войне неизбежен, но все равно идут по предписанному пути, как дети из города Гаммельна шли в никуда за дудочкой коварного крысолова. И вслед за этими людьми, также в никуда, готова отправиться империя новоявленных технизированных варваров, поставивших превыше всего силу своего оружия.
Каждый из трех противников Германии по отдельности слабее нее, но, объединившись в союз, они заручатся подавляющим превосходством над ней. Тридцать лет назад гений Бисмарка связал Германию с Австро-Венгрией антироссийским Двойственным союзом, тем самым заложив фундамент для будущей мировой бойни. Чтобы избежать дипломатической изоляции в условиях, когда России были враждебны одновременно и Германия, и Великобритания, через двенадцать лет император Александр III заключил военно-политический союз с Францией, что стало своего рода сенсацией. Самые отъявленные монархисты соединились в союз с такими же отъявленными республиканцами, что до той поры считалось практически невозможным.
В первую очередь новый союз был направлен против Германии и лишь отчасти против Великобритании. С той поры европейская политика как по рельсам катилась к мировой бойне под номером один. Последний штрих на всю эту картину лег в тот момент, когда развитие германского военного флота стало угрожать британскому доминированию на морях. Тогда в Лондоне решили прекратить затяжную вражду с Россией и приступить к поиску дружественного сближения с ней. Состав враждующих коалиций почти оформился, дальнейшие изменения могли происходить только за счет колеблющихся европейских миноритариев: Швеции, Румынии и Болгарии. Италия, связанная с Францией сильными экономическими связями и имеющая территориальные претензии к Австро-Венгрии, становилась все более враждебной к Германии и в случае решающего испытания наверняка выступит на стороне ее противников.
– Итак, господа, – начал свою речь кайзер Вильгельм, – наш добрый Вильгельм фон Шён, со всей возможной поспешностью приехавший в Берлин из Санкт-Петербурга, привез нам роковую новость. Якобы семейный визит британского короля в русскую столицу обернулся затяжными переговорами в Зимнем Дворце с русской императрицей и ее канцлером, к которым вскоре подключился и французский посол.
– То есть мы достоверно не знаем, с кем именно в Зимнем Дворце сговаривался британский король, – поправил своего монарха Вильгельм фон Шён, – но нам точно известно, что во время этих визитов короля сопровождали адмирал Фишер и британский министр иностранных дел сэр Эдуард Грей, а внутри Зимнего Дворца в это время, помимо императрицы и ее канцлера, находились князь-консорт Новиков, принц Михаил и адмирал Карпенко – то есть почти полный состав руководящей верхушки пришельцев из будущего. Помимо этого, начиная со второго дня переговоров, в Зимний Дворец как на службу стал являться французский посол. Мы пытались узнать, о чем эта компания разговаривала за закрытыми дверями, но это было очень сложно, поскольку в Санкт-Петербурге свирепствует Имперская Безопасность, и Зимний Дворец запечатан надежнее, чем банка мясных консервов.
– Ох уж эта Имперская Безопасность… – вздохнул Мольтке-младший, – стоит кому-то из наших агентов сунуть свой нос в какое-нибудь место, где хранятся русские секреты, как его тут же – цап-царап – хватают люди в черных мундирах и волокут в Петропавловскую крепость, откуда честному сотруднику нашей военной разведки можно выйти только через трубу крематория.
– В России не осталось таких мест, где нельзя было бы наткнуться на какую-то тайну, – проворчал канцлер фон Бюлов, – нам необходимо помнить, что мы играем против пришельцев из будущего, у которых любая карта может оказаться джокером. И у меня есть сомнения, что эта игра может завершиться в нашу пользу. Мой коллега с той стороны, герр Одинцов, явно обладал большим политическим опытом в своем мире будущего, и теперь чувствует себя среди нас подобно гроссмейстеру, попавшему на школьный шахматный турнир.
– Исходя из того, что нам все же удалось узнать, – сказал Мольтке-младший, – всего через десять лет, к семнадцатому году, русская армия усилится настолько, что сможет в одиночку, без помощи французов, противостоять объединенным силам Германской империи, Австро-Венгрии и Оттоманской Порты. Выиграв войну с Японией, Россия активно перевооружает свою армию, меняет уставы и наставления, выдвигает одних и задвигает других генералов. Из этого мы можем сделать только один вывод: пришельцы из будущего уверены в близости большой европейской войны по образцу наполеоновских войн столетней давности и спешно к ней готовятся. Особый упор при этом делается на подготовку младших офицеров и унтер-офицеров[25]. И в эпицентре всех этих событий – князь-консорт герр Новиков. Оказалось, что он не только постельный партнер молодой императрицы, но еще и талантливый офицер, за время пребывания в нашем мире выслужившийся от майора до генерал-лейтенанта…
– А разве в русской армии существует чин майора? – усомнился канцлер фон Бюлов.
– Как нам удалось выяснить, чин майора есть в русской армии того мира, откуда на наши головы и свались эти пришельцы, – сказал Мольтке-младший. – Потом, почти сразу, за дело при Эллиотах, когда неполная рота господина Новикова в ночном бою вырезала японский полк, он был произведен в подполковники, а после сражения при Тюренчене, приведшего к полному истреблению японской армии, его еще раз повысили до полковника. Перевод в Санкт-Петербург и сватовство к будущей императрице сделали его генерал-майором, а развертывание бригады в корпус превратили в генерал-лейтенанта. И никто, поверьте мне, никто в России даже не заикнется, что все свои отличия господин Новиков заслужил в постели их царицы.
– Ох уж этот герр Новикофф… – проворчал кайзер, – стоило мне отпустить в адрес его царицы парочку вполне невинных шуток, как этот мужлан имел наглость заявить мне: «Ваше Величество, когда я делал своей жене брачное предложение, которое она, смею заметить, приняла, я обещал, что в ее распоряжении всегда будут мои кулаки, мой пистолет, преданность верных мне людей и мой талант полководца. Поскольку ваше положение привилегированное, то вы можете выбрать между простонародным ударом кулака в наглую прусскую морду и инъекцией восьми граммов свинца в черепную коробку для улучшения ваших манер…»[26] Каков стервец, однако – пообещать пристрелить германского кайзера будто бродячую собаку! Русской императрице даже пришлось пообещать ему, что я в дальнейшем буду паинькой и ни словом, ни взглядом не оскорблю ее русское императорское величество. И мне пришлось соответствовать этому обещанию, иначе я не остался бы в живых, а вам пришлось бы иметь дело с хладнокровным убийцей, который бы возглавил миллионы разгоряченных русских, поднявшихся сражаться за честь своей императрицы.
Сделав паузу, кайзер обвел взглядом своих верных клевретов и, воинственно встопорщив усы, веско произнес:
– Господа! Разумеется, вы хотите спросить, зачем я вам все это рассказываю. Так вот – тогда я заглянул в глаза этому господу Новикофф и увидел в них ненависть. Этот человек ненавидит не вашего кайзера, и даже не Германию, которой мы правим – он ненавидит всю Европу, считая ее главной угрозой для существования Российского государства. А это государство является для господина Новикофф наивысшей ценностью и смыслом его существования. Я даже не знаю, любит он свою жену как женщину или только как русскую правительницу… Это он и собравшиеся вокруг него единомышленники, уверенные, что однажды Центральные державы нападут на Россию, превращают свою страну в единый военный лагерь, готовый дать отпор любому врагу. Мы думали, что после того, что уже было между Россией и Британией, никакой мир, а тем более союз, между ними уже никогда не будет возможен, но проходит всего три года – и вчерашние смертельные враги уже начинают сговариваться против нас. Три года назад, только взойдя на трон, новая императрица, разъяренная отказом Франции поддержать Россию против Японии, понизила уровень русско-французского союза, объявив, что ее более не касается безопасность французских колоний. И вот теперь французы тоже в деле против нас. Но это как раз и не удивительно. Удивительна та уверенность окружения русской императрицы в том, что Германия представляет для них смертельную угрозу, и энергия, с которой эти люди готовятся к отражению этой опасности. Это мой племянник Ники был рохля и человек без особых дарований, а вот его сестра Ольга оказалась сделанной из совсем другого теста. В Порт-Артур уезжала испуганная девчонка, а вернулась оттуда разъяренная тигрица, которая не моргнув глазом приговаривала своих ближайших родственников к гражданской казни и даже к самой смерти. Если вы, господа, думаете, что та грозовая туча, которую против нас собирает русская императрица и окружающие ее люди, рассосется сама по себе, то вы неправы. Нам придется иметь с этим дело – и мы либо решим эту проблему, либо будем уничтожены. В той парадигме, которую задают пришельцы из будущего, третьего не дано. А теперь попрошу вас высказываться. Начнем с вас, мой добрый Бернгард. Вы мой канцлер – а значит, вам и карты в руки.
– Если Ваше Величество предлагает немедленно напасть на Россию, пока она не усилилась еще больше, – сказал канцлер фон Бюлов, – то должен напомнить, что, даже потерпев поражение (что тоже не очевидно), эта огромная страна нанесет нам невосполнимые потери. Наполеон Бонапарт в свое время тоже дошел до Москвы и думал, что уже победил. Но русские имели по этому поводу свое мнение, и потому та война закончилась в Париже капитуляцией императора французов.
– При этом, – угрюмо произнес Мольтке-младший, – сражаясь на востоке, мы должны будем помнить, что позади нас в полной готовности будут стоять полтора миллиона французских солдат, готовых к войне за Эльзас и Лотарингию. Реванш за поражение во франко-прусской войне стал во французском обществе национальной идеей, так что совершенно немыслимо двигаться на восток, оставляя в тылу непобежденную Францию. Удар в спину будет неизбежен.
– Что же, в таком случае мы в первую очередь должны всеми силами атаковать и разбить Францию, как завещал ваш учитель фельдмаршал Шлиффен? – с мрачным видом сказал кайзер.
– И тогда удар в спину нам нанесет уже Россия, – сказал начальник Германского генерального штаба. – В последнее время русская армия стала чрезвычайно подвижной и, кроме того, ее лучшие части, так называемой, постоянной готовности заранее размещаются на самых угрожаемых направлениях. Мы не будем иметь преимущества в проведении мобилизации, поскольку обновленная русская армия обрушится на нас сразу по получении приказа. А дальше, скорее всего, события пойдут по тому сценарию, который тут уже описывал господин фон Бюлов. Зажатая между двумя фронтами на западе и на востоке, Германия будет втянута в войну на истощение, выиграть которую она однозначно не сможет.
– При этом мы можем оказаться в такой ситуации даже против собственной воли, – добавил министр иностранных дел Генрих фон Чиршки, – исключительно в силу действий нашего австро-венгерского союзника, которого мы взялись защищать как самого себя. В австрийском генштабе бродят опасные идеи неспровоцированной превентивной войны против Сербии и Черногории, что неизбежно вызовет вмешательство России, со всеми вытекающими из этого последствиями. Напомню: согласно Двойственному договору, если русские окажут помощь сербам, то мы будем обязаны объявить им войну и не заключать мира, пока на него не согласится Австрия.
Наступила тишина и стало слышно, как где-то под самым потолком жужжит жирная прошлогодняя муха.
– Мой добрый Альфред, – через некоторое время сказал кайзер, обращаясь к адмиралу Тирпицу, – скажи, а почему я до сих пор не слышал твоего голоса?