Примечание авторов: *
Впрочем, кого там только не было. Так, например, поручик морской пехоты Игорь Кукушкин, командовавший ротой морской пехоты, оказался самым настоящим «демоном», то есть пришельцем из будущего. Солдатский крест и медаль «За Храбрость» говорили о том, что войну с Японией он начал в качестве нижнего чина, а Анненский темляк на кортике (за Окинаву) – о том, что в ее конце он был уже офицером. Морская пехота на русских кораблях, как узнал лейтенант Такано, не только должна была исполнять роль корабельной полиции и поддерживать на корабле порядок, но и во время стоянок в своих и иностранных портах нести на борту противодиверсионные вахты. А Гельсигфорс «своим» портом был весьма условно. Еще с тысяча девятьсот четвертого года, когда после покушения на графа Бобрикова русский император Михаил полностью аннексировал Великое княжество Финляндское, присоединив его к Российской империи, в столице Гельсингфорской губернии было неспокойно. Уж разного рода «агентов иностранных держав» среди финских оппозиционеров было предостаточно, и попытка диверсии на корабле отнюдь не исключалась.
И поручик Кукушкин такой тут был не один. Командиром «соседней» башни, мичман с чисто русской фамилией Васильев, тоже оказался «демоном», выходцем из старшинского состава эскадры адмирала Ларионова, решившим, что полноценным офицером Русского императорского флота быть гораздо круче и веселее, чем обычным прапорщиком по адмиралтейству, числящемся за особой эскадрой. И адмирал Ларионов, и император Михаил в таких случаях были всегда «за»: пусть люди растут, если могут. В Петербурге для личного состава особой эскадры еще в пятом году открылись сокращенные офицерские классы, дававшие мичманские погоны после восьми месяцев учебы и двух месяцев практического плавания на одном из кораблей Русского Императорского Флота.
Но получить заветные погоны – еще не значит стать настоящим офицером. Получилось так, что у мичмана Васильева дела шли не так хорошо, как у молодого японского офицера. Для того чтобы управлять огнем при помощи достаточно примитивных приборов двадцатого века, нужен определенный талант, которого, видно, у выходца из двадцать первого века, привыкшего к технологическим чудесам, было недостаточно. Дальше твердой «тройки» результаты его башни на стрельбах не росли, хоть убейся. Тяжко человеку без волшебных технических приблуд поражать цели со второй очереди* (как это делают далекие предки), а не с третьей-четвертой, как получается у него. Впрочем, когда стрельбы происходили с использованием систем централизованной наводки, башня мичмана Васильева неизменно реабилитировалась, показывая неплохие результаты.
Примечание авторов: *
Кроме того, мичман не смог сразу наладить взаимоотношения с некоторыми нижними чинами из команды своей башни (излишний демократизм – это тоже плохо), и ему откровенно попытались сесть на голову. Но об этом узнали орлы поручика Кукушкина (а как не узнаешь, если по кубрикам только об этом и гутарят), и по просьбе своего командира (которого они обожали) поймали смутьяна в тесном переходе, после чего в поисках совести слегка постучали ему в печень. Итог – этот тип подал рапорт о списании с «Гангута», а у мичмана Васильева стали налаживаться взаимоотношения в команде, ибо вся эта история для командования осталась шита-крыта. Лейтенанту Такано об этих делах в порыве откровенности рассказал кондуктор Евстигнеев, присовокупивший, что со своими обалдуями он способен справиться и без помощи ухорезов поручика Кукушкина.
Впрочем, в последние дни корабль охватило предпоходное настроение. И этого тоже скрыть было невозможно, ибо артиллерийские погреба, изрядно опустевшие за время стрельб, были пополнены до штатных запасов, а мазутные емкости крейсера с подошедшего танкера были заправлены под пробку. При этом матросы, ранее служившие на кораблях с угольным отоплением котлов, благословляли двигатели Тринклера за то, что они работают только на жидком топливе, ибо угольные погрузки есть преддверие ада, если не само пекло. А тут хлопот на порядок меньше – только отдраить от пролившегося мазута заправочные горловины. С утра, когда с подошедшего парохода снабжения началось заполнение провизионных кладовых и холодильников, даже матросам первого года службы стало ясно, что до похода остались считанные дни. Снаряды, или там мазут – они лежат, не портясь, и есть не просят; а вот продовольствие – совсем другое дело. Продукты заранее грузить не будут, а только перед самым выходом в море.
Всем была памятна история с командиром черноморского броненосца «Потемкин-Таврический» – с него сорвали погоны и уволили без права ношения мундира за то, что по его приказу для команды по дешевке было закуплено гнилое мясо с червями. Погорел тогда и ревизор броненосца мичман Макаров, непосредственно осуществивший закупку у знакомого купца – как выражались в двадцать первом веке, «по коррупционной схеме». Военно-полевой суд прописал ему пять лет на стройках Сахалина. Восстания на броненосце по причине отсутствия революционной ситуации на этот раз не случилось, а с историей о «гнилом мясе» император Михаил прислал разбираться одного из самых первых своих исполнительных агентов. Денег на питание матросов Российская империя не жалела – что при Николае, что при Михаиле; флотский рацион обходился вдвое дороже армейского. Тем более недопустима была ситуация, когда командование воинской частью ради экономии средств в свой карман начинает вместо доброкачественного продукта закупать гнилье.
Впрочем, с тех пор в Русском Императорском флоте, как и в армии, многое поменялось, в том числе и в вопросах снабжения, которое стало происходить централизовано, а контроль качества поступающего продовольствия осуществлялся не только ревизором и артельщиками, но и представителями команды. И каждый из тех, кто подписывал акт, при этом знал, если продукты окажутся некачественными, но он загремит в кандалах в Сахалинские дали – точно так же, как злосчастный мичман Макаров…
29 марта 1908 года. Утро. Гельсингфорс, дальний броненосный рейдер «Измаил».
Командир 1-й бригады дальних рейдеров – контр-адмирал Николай Оттович фон Эссен.
Едва серый рассвет занялся над стылыми, кое-где покрытыми льдом водами Финского залива, как на кораблях первой бригады рейдеров началась предпоходная суета. Дальние рейдеры «Измаил», «Гангут» и «Кинбурн», а также быстроходные эскадренные транспорты снабжения «Нижний Новгород» и «Малоярославец» готовились покинуть ставшую им тесной балтийскую колыбель, чтобы выйти на океанский простор. В век, когда никаких радаров еще нет в природе, а вражеские эскадры обнаруживаются в первую очередь по столбам густого угольного дыма, рейдеры и транспорты, покрытые пятнистой камуфлированной раскраской, без дымов ходящие на тринклер-моторах, станут для торговых судов вероятного противника той самой неприятной неожиданностью, хуже которой только внезапный понос.
Когда до Лондона дойдет известие о том, что волчья стая покинула свое логово, оно непременно изрядно «взбодрит» как самого адмирала Фишера, так и прочую британскую адмиралтейскую камарилью, тем более что издали силуэты рейдеров крайне сложно отличить от силуэтов сопровождающих их транспортов снабжения, которых перед этим походом оснастили фальшивыми башнями ГК из реек, фанеры и парусины. В британском адмиралтействе знают о существовании трех рейдеров, – и вдруг через Датские проливы их пройдет сразу пять. И известно, что испытают британские адмиралы: шок и ужас. Русские корабли размножаются почкованием, или это опять привет из мира далекого будущего…
Сами по себе эти самые транспорты снабжения внешне походят на рейдеры, они имеют такое же водоизмещение, а также силовую установку из тринклер-моторов, позволяющую им следовать в ордере быстроходной эскадры как на крейсерских, так и на полных ходах. За счет отсутствия брони и вооружения главного калибра эти транспорты способны перевозить в трюмах до восьми тысяч метрических тонн самых разных грузов. К тому же установленные в восьми башнях шестнадцать противоминных пятидюймовых орудий позволяли им в случае необходимости самостоятельно выступать в качестве вспомогательных крейсеров, нести на борту до роты морской пехоты и брать на абордаж торговые пароходы враждебных стран.
Впрочем, проект эскадренных транспортов с двигателями Тринклера, помимо военной, уже имеет и чисто гражданскую инкарнацию. На черноморских Николаевских верфях для Доброфлота была заказана (и уже частично построена) серия грузопассажирских теплоходов типа «Симон Боливар», предназначенных для работы на дальних океанских трассах, например, Санкт-Петербург-Сан-Паулу, или Одесса-Монтевидео. Наличие таких теплоходов, способных сходить туда-сюда на одной заправке, должно сильно оживить торговые отношения с бывшими испанскими колониями. Все это одобряется и самим императором, и председателем МТК адмиралом Григоровичем, ибо, чем больше в строю однотипных тринклер-установок, тем отработаннее их конструкция – а это удешевляет изготовление и содержание стоящих на кораблях двигателей.
К тому же кое-кого (а точнее, Великого князя Александра Михайловича по прозвищу Сандро) впечатлила информация о рыболовецких флотилиях будущего, ведущих промысел в отдаленных уголках мирового океана. Теперь его мечтой (которая могла быть реализована благодаря чрезвычайно экономичному двигателю Тринклера) была компания Рыбфлот с сотней промысловых траулеров и десятком транспортов-рефрижераторов, в одну сторону снабжающих флотилию на промысле всем необходимым, а в другую сторону доставляющих к российским берегам тысячи тонн мороженой рыбы самых экзотических видов. Обойдется это, конечно, подороже, чем лесная концессия на реке Ялу, но, с одной стороны, это чрезвычайно выгодное дело, которое к тому же в интересах Российского государства, а с другой стороны, вся эта рыболовецкая флотилия в случае войны тоже может обернуться вспомогательными крейсерами, что буквально заполонят британские морские коммуникации.
Конечно, подводные лодки с прерыванием вражеского судоходства должны бы справиться лучше. Но у русских конструкторов, несмотря на все усилия, пока не получается построить лодки среднего класса, способные действовать хотя бы в ближней океанской зоне. Пока на вооружение Русского Императорского Флота поступили только приспособленные к перевозке по железной дороге вполне приличные особые миноносцы (подводные лодки) серии «М», дивизионам которых вменялось обезопасить от нападения вражеского флота базы в Ревеле-Гельсингфорсе, Севастополе, Владивостоке, Фузане и на Мурмане. Еще один дивизион особых миноносцев дислоцирован на арендованном у Дании передовом пункте базирования РИФ в исландском Кефлавике – он нависает над атлантическими коммуникациями англосаксов, как топор гильотины над шеей приговоренного преступника. От базы на Фарерских островах решили отказаться в связи с тем, что в случае войны она чрезвычайно легко могла быть захвачена британцами. Просто пока время стоит мирное, туда, к единственному арендованному причалу, как и в пункт базирования на острове Сент-Томас, иногда по своим делам заходят российские военные корабли, каждый раз заставляя британских адмиралов вздрагивать в предчувствии чего-то непоправимого.
Что касается Фарерских островов, то у адмирала Ларионова был план размещения там передового пункта базирования для еще одного дивизиона подводных лодок типа «М», с расчетом, что перебазируются они туда только в угрожаемый период и с открытием боевых действий сразу выйдут на каботажные коммуникации британских островов. Потом активная фаза операции «Шок и трепет», после чего уцелевшие лодки отойдут к германским базам для последующей работы с территории союзника. Правда, этому плану существенно мешало то обстоятельство, что в этом мире пока еще не принять топить гражданские суда, едва опознав их флаг через перископ из-под воды. Не тот еще, к счастью, градус всеобщего ожесточения, не те обычаи и порядки. И император Михаил совсем не собирался стать тем человеком, который бы ввел массовое убийство гражданских лиц в общеупотребительную военно-морскую практику, как это сделали в 1915 году нашей истории германцы, утопив мирный британский трансатлантик «Лузитания».
В то же время подлодка, особенно малая – это не крейсер. Всплывать перед перехваченным торговым пароходом, требовать у него по призовому праву высадки досмотровой партии, а потом погрузки команды в шлюпки перед торпедированием – для подводников глупость несусветная, не говоря уже о том, что на лодках типа «М» банально нет места для размещения досмотровых партий морской пехоты. Без церемоний в нынешние времена можно топить только корабли под военным флагом или те, о которых заблаговременно известно, что они перевозят войска или военные грузы… Кстати, в случае с «Лузитанией» германцы ссылались как раз на то, что на ее борту был важный военный груз, перевозка которого прикрывалась жизнями гражданских пассажиров. Мол, именно взрыв неизвестного происхождения, последовавший за взрывом германской торпеды, заставил надежнейший пароход стремительно пойти ко дну. Впрочем, в этой истории темнят обе стороны, отдавшие заведомо преступные приказы. Одни втайне перевозили груз на гражданском судне, другие совершили военное преступление, отдав приказ атаковать это судно, полное гражданских лиц – только из-за того, что оно несло на мачте флаг враждебной державы. Именно так начинается фашизм.
Именно поэтому основная нагрузка по прерыванию вражеских морских коммуникаций (по крайне мере, в войне этого поколения) ложится на дальние рейдеры типа «Измаил» и ассистирующие им вспомогательные крейсера всех рангов. Уж они-то сумеют отделить агнцев от козлищ и раздать всем сестрам по серьгам, даже находясь в отрыве на несколько тысяч миль от ближайших русских баз. Для этого они и создавались, чтобы на одной заправке дойти до самых удаленных точек Мирового океана, навести там шороху, побив горшки и поломав супостату всю торговлю, а потом тем же порядком вернуться обратно к родным берегам. При этом британцы не смогут ответить континенталам аналогичным образом, так как внутренние железнодорожные магистрали, связывающие между собой просторы Евразии, в принципе недоступны для крейсеров флота Его Величества, а те небольшие внутренние морские бассейны, через которые все же осуществляется каботажный грузооборот, либо являются полностью закрытыми для чужих кораблей (как на Балтике или Каспии), либо удалены от британской Метрополии и защищены сильными эскадрами, как в северных ледовитых морях и на Дальнем Востоке. Черноморский бассейн тоже вроде бы защищен сильной эскадрой, но вдобавок к тому император Михаил решил заткнуть Черноморские проливы глухой пробкой, чтобы британский Средиземноморский флот, базирующийся на Мальте, не угрожал залезть в мягкое русское подбрюшье, как это случилось полувеком ранее.