– Да про то, как вы с Гладковой мимо шли, а я притворился бухим, – смущаясь, признался он. – Запаниковал я, Сергей Палыч, как пацан. Думаю: кранты мне. И так из-за девчонки черт знает что про меня толкуют, а тут донжуанство…

– Да мне-то какое дело? – пожал плечами Акимов. – Что я тебе, товарищеский суд?

– Вот и я говорю, не погуби. Сам столько раз зарок давал – не пойду к ней больше. А тянет, понимаешь?

– Ну ладно-ладно, что ты, в самом деле.

– Главное, рыжая такая… – пояснил Вакарчук, розовея.

В этот момент из школы посыпались горохом дети всех возрастов, и физрук, распрощавшись, поспешил удалиться.

Акимов же отправился получать головомойку от руководства и по дороге никак не мог прогнать с лица глупую ухмылку. Вот это Гера, метр с кепкой в прыжке! Ходок.

Николай места себе не находил. Часы тянулись медленно-премедленно, урок за уроком, учителя, все как один, как будто собственные языки жуют, ни пса не понятно, а за окном видно, как Вакарчук гоняет мелких на лыжах – стоя, кстати сказать, без лыж.

Вот уже третий урок, и математичка Пална, давая монотонные пояснения, скрежетала мелом по доске, как бы усыпляя бдительность, а потом коварно выхватывала, как цапля лягушек, зазевавшихся учащихся и заставляла немедленно доказывать, как это:

– Сумма, разность, произведение и частное чисел вида «а» плюс «б» плюс корень квадратный из «б», где «а» и «б» рациональные числа…

«Рациональные… рациональные… что ж тут рационального? Вон по школьному двору ходит убийца, а всем все… рационально и параллельно!»

– Пара чисел икс равно трем, игрек двум есть решение уравнения икс плюс игрек квадратный корень…

«С другой стороны, ну а ты что хотел? – допытывался Колька сам у себя. – Чтобы оцепили школу, взяли гада в мешок, порубили бы в капусту, а он бы орал и отмахивался пулеметом? А может, Акимов еще не вернулся».

– Существует бесконечно много других пар натуральных чисел, удовлетворяющих этому уравнению.

Воспаленная активность схлопнулась от длительного ожидания, и Колька вдруг с удивлением понял, что чихать он на все хотел.

«Вот-вот. Бесконечно много вариантов. Мне-то что? Возможно, что есть какие-то другие обстоятельства… с чего ты, в самом деле, взял, что он убийца?»

Колька вспомнил тот вечер у Шоров, двух этих людей – фон-фрица и Германа – и попробовал впервые по-взрослому оценить то, что видел. И выяснилось, что ничегошеньки определенного он не видел.

Немец якобы узнал физрука? С чего ты взял, что узнал? Что он с ним, целоваться лез или хотя бы по имени назвал? – нет. Мог просто обознаться, так? Ну а что рожа в зеркале – ну, простите. Там зеркало довоенное, много повидавшее и до такой степени кривое, что Филипповна красоткой представляется.

Видел кто, как фон Дитмара убил? – нет. Шея сломана – так это, извините, люк не закрыт… поговаривают, по шапке уже коммунальным надавали, так они его сгоряча вообще листом заварили – как теперь обслуживать будут, неведомо, зато точно никто не свалится.

«Оно, конечно, с Черепом водиться – чести мало, но ты сам, говоря спокойно и беспристрастно, водился и с ним, и с прочими всякими аж четыре годика. Что же это такое получается?»