…– Ну что. Следов взлома нет, следов чужого присутствия не наблюдается, ружейный шкаф, он же сейф… он вот тут у него, – участковый отодвинул занавеску, показав встроенный в стену шкаф, – как сам видишь, не тронут. На столе записка карандашом… ну не хапай, не хапай.

– Да я ничего, – смутился Акимов, который в самом деле чуть не цапнул листок бумаги со стола.

– Бумажка тутошняя, из ящика. Ну вот и записочка с того света: «идите на х…». Невежливый тип.

– Да, весьма. По нему и не скажешь.

– Да, не замечал за ним, – согласился Аким Степаныч. – А что еще интересного, кроме слов нехороших и, как это… нетипичных для субъекта?

Акимов понял, к чему участковый клонит. В ящике стола была стопка бумаги, надпись карандашом сделана без спешки, разборчиво и четко… но вот сама записка.

– Зачем надо было писать на половине листа?

– Да еще с маленькой буквы. Я при нем однажды «шинэль» сказал, так его потом битый час гнуло и корчило, грамотея… смотри, бережливая какая сволочь, хотя и пишбум не его. Странновато получается – стреляться собрался, а бумагу экономит. Вообще аккуратист такой был, причесывался по часу, и листы разрезал на две части, ножиком вот этим, газетным, – участковый указал на красивый настольный прибор.

Записка была не отрезана, а оборвана сверху, причем даже не по линейке – просто по сгибу прошлись ногтем.

– Пойдем на воздухе покурим.

…Вопреки ожиданиям, рассказ о прошлой жизни Черепа не произвел на участкового особого впечатления:

– Ну да, похож на недобитка. Да много их тут, бывших. И жук, это ясно было, и всех под себя норовил подмять – сразу видно, не хватало лакеев‐подчиненных, чтобы в рот глядели да хвостами постукивали. Как-то попытался и мне на лапу сунуть – подкормить, так сказать. Пришлось пачек накидать, чтобы неповадно было, не воображал бы о себе. И вот насчет скарба всякого – барахла у него немало. Да вот, если обождешь, отправимся к нему на хату…

– А вы что ж, и там бывали?

– Бывал, и неоднократно, – невозмутимо ответил участковый. – И бывал, и пивал, и разговаривал. Я, мил человек, даром хлеб не ем, всех мазуриков на своем участке знаю и на мушке держу.

– И что, много их?

– Ну а как же. Сокольники, Серега, – бойкое место.

– И что же, все на свободе шастают?

– Не боись, прикажут – возьмем, – усмехнулся участковый, – а так что хватать-то зазря, только баланду народную переводить на дармоедов.

– Ну а простых людей, не жуликов – знаете?

– В какой стороне?