– Прямо так и ушел.
– Ага, – кивнул участковый, – ушел он, как же. Пошли, Серега, за угол.
Паренек дернулся было, но участковый строго сказал: «Не твое дело. Работай давай».
Они вышли на улицу, обогнули здание тира, зайдя за угол, с торца, выходящего на парк, – тут имелся второй вход, ведущий на мансарду.
– Вишь, занавески не опущены? – спросил участковый, указывая пальцем. – Не то тут что-то. Барин всегда на ночь опускал, там у него контора. И, к слову, еще один ружейный шкаф.
– Почему Барин-то?
– Да так уж прозвали. Важный такой, осанистый, борода на пробор, – пояснил Аким Степаныч. – Так, знаешь ли, и тянет взять за эту растительность да попытать, чем занимался до семнадцатого года… Полезли, что ли?
Аким Степаныч больше отдувался и пожилого из себя корчил, на самом же деле вверх по лестнице взобрался, как серна, Акимов едва поспевал следом.
– Заперто, что ли? – спросил он, наблюдая, как старший товарищ смотрит на дверь, глубоко задумавшись.
– Да нет, Серега. В том-то и дело, что не заперто. Достань пистолетик, только осторожно, публику не напугай.
На полу «конторы» лежал завтира Баев, он же, как без особого труда установил Акимов, Владимир Алексеевич Черепанов – Череп. Сапог снят, большой палец в курке, дуло мелкашки – глубоко во рту. Под затылком запеклась, почернела уже лужа крови.
– Ничего себе новость, – пробормотал участковый, пряча оружие. – Я же говорю – тут что-то не так… Серега, будь другом, внизу телефон.
Акимов спустился с лестницы и только в зале тира запоздало дежурно пообижался на то, что его, дипломированного следователя, послали звонить в милицию. Завершив звонок, помчался наверх.
Аким Степаныч уже курил на верхней площадке.
– Ну что, как?
– Да так. Если бы не Баев это был, я бы так и решил: замучила человека совесть. Но это Баев.
– И чего?
– Да не было у него этого добра, – с уверенностью ответил старый участковый. – Так в целом вроде бы похоже, но как-то многовато кровушки для мелкашки-то… пойдем потихоньку посмотрим.
– А наследим?
– Сейчас прибежит толпа, еще больше наследят. Не майся дурью.