Колька угрюмо кивнул.

– Теперь толком расскажи, не кусками. И что за привычка у тебя…

И снова Колька рассказал про рояль, про музыку, про Бетховена и про щи, про пруссака Гельмута фон Дитмара, который не хотел воевать, а пришлось, да еще в такой компании.

– Львов? – негромко и очень серьезно переспросил Акимов. – Ваффен-гренадерская?

Коля кивнул.

– Как же скверно-то все, – тоскливо заметил Сергей, – скверно, скверно и весьма… А чем этот Гельмут парням помог?

Рассказал Колька и это.

– Ну вот и папаха к чему… Слушай, а эти-то двое огольцов где? Ты их с тех пор не видел?

– Не видел.

– Не врешь?

– Нет, не вру, – заверил Колька удивленно. – Сергей Палыч, зачем мне врать-то?

– А вдруг… ты же вот ничего прямо сразу не говоришь. Откуда я знаю, Николай, может, ты приятелей своих, домушников, выгораживаешь?

– Какие они домушники? – возмутился Колька. – Влезли в тепле переночевать, что, убудет, что ли?

– Если бы. По домам они шарили, Николай, и, по всему судя, брали не только варенье, но и личные вещи, и немало вещей. Улавливаешь мысль?

Колька кивнул. Притопнул, сбивая снег со стоптанной обувки, наклонился штанину поправить – и вдруг память Акимовская выдала картинку: Колька, разгибаясь, вертит в пальцах гильзу-флакон с места убийства Витеньки-Пестренького. Гильза-флакон с нашатырным спиртом… как это там Романчук сказал, от мигреней? После контузии многие баловались. И Герман постоянно дергается, хватаясь за голову. Болит головушка-то контуженная.

«И все-таки не факт, Серега. Не факт. Не пори горячку. Все эти финтифлюшки – не более чем твои домыслы. Возможно, что и фикция. К тому же не надо забывать: лучше Череп в руках… тьфу ты, елки, типун те на язык».

– Так, давай с тобой решим: пока обо всем этом – ну ты понял – ни слова. Никому вообще, и Ольге тоже. Иди спать, мать извелась совсем. А я с утра сгоняю в Сокольники – там видно будет. Договорились?

Крепко, по-мужски, пожав парню руку, Акимов заметил напоследок:

– Везучий ты, Колька, молодец. Даже завидую по-хорошему.

Намертво приказав себе до утра не думать ни о чем – что-что, а это он умел мастерски, – просто так, для очистки совести Сергей прошелся мимо флигеля. Библиотека была заперта снаружи на амбарный замок.