Книги
Во имя Науки! Убийства, пытки, шпионаж и многое другое
Однако вполне уместно говорить о
В отсутствие генетического анализа можно только строить гипотезы о структуре ДНК Качинского. Но в детстве он явно был легковозбудимым и даже истеричным (вспомните кролика). Кроме того, он рос в неблагополучном доме, где родители называли его «слабаком» за неумение заводить друзей и где ему приходилось иметь дело с несовместимыми требованиями преуспевать в учебе и быть идеальным в общении. Честно сказать, гениальные способности тоже не помогают. Многие одаренные люди чрезвычайно хрупки в психологическом плане. Они подобны орхидеям, которые прекрасно цветут, если за ними правильно ухаживать, и часто вянут в неблагоприятной среде. Если Качинский был действительно склонен к психическим заболеваниям, то школа и дом, скорее всего, усугубили его проблемы.
Затем он встретился с Мюрреем. Еще раз: вы можете соглашаться или не соглашаться с аналогией с пытками, но наиболее эффективный способ сломить задержанного на допросе очевиден: нужна изоляция, нужен стресс, и желательно в течение длительного времени. Шестнадцатилетний Качинский, приехавший в Гарвард, и так был, по существу, одиночкой, а в «гетто для зануд» ситуация стала еще хуже. Исследование Мюррея добавило ему лишний стресс – и упрямец Качинский находился под этим стрессом три года. Надо заметить, что длительный стресс может приводить к необратимым изменениям в мозге: некоторые части атрофируются, а другие, например, обрабатывающие импульсы гнева и страха, испытывают повышенное напряжение. Это не означает, что вину за убийства, совершенные Качинским, следует возложить на Мюррея; еще в меньшей степени виноваты дети, которые не хотели играть с маленьким Тедди. Но подростковый возраст – период формирования личности, и неэтичный многолетний эксперимент, безусловно, мог подтолкнуть юношу с неустойчивой психикой к тому, что с ним произошло дальше.
Имея все это в виду, показательно будет сравнить Теда Качинского с его младшим братом. В юности Дэвид был едва ли не большим нелюдимом, чем Тед. Оба окончили учебные заведения Лиги Плюща (Дэвид – Колумбийский университет), после чего, в полном презрении к обществу, ушли в природу. Дэвид избрал даже более примитивный образ жизни, чем Тед в своей хижине в Монтане. По крайней мере, в жилище Теда были стены и нормальная крыша. Дэвид попросту вырыл в техасской пустыне яму, напоминающую могилу, которую на ночь накрывал листом жести. Библейские отшельники жили в большей роскоши. Тем не менее при одинаковом презрении к обществу и несмотря на воспитание в одной семье и наличие многих одинаковых генов, орхидея Дэвида выжила, вероятно, потому, что ему не пришлось пережить ничего подобного психологическому эксперименту профессора Мюррея. Через восемь лет Дэвид все-таки расстался с техасской пустыней и женился на своей школьной пассии. Еще более показательно другое: Тед презирал традиционную мораль как буржуазное средство управления сознанием, а у Дэвида оказались достаточно строгие нравственные принципы, чтобы спустя несколько лет, прочитав в газете «Манифест Унабомбера», донести на собственного брата[58].
Надо отметить, Качинский отрицал связь между экспериментом Мюррея и собственными преступлениями. Он считал такое сопоставление примитивным и рассчитанным на сенсацию (в своих проблемах он обвиняет родителей, что тоже выглядит слишком упрощенно). Но по его словам видно, насколько определяющим для его личности оказался эксперимент. Его широко известный манифест акцентирует внимание на том, как современные технологии разлагают и обесценивают человеческую душу. В первых строках говорится: «Промышленная революция и ее последствия оказались бедствием для рода человеческого». Он также неоднократно нападает на психологов и психологию. На суде он сказал своему адвокату: «Я категорически против развития науки о сознании человека». Еще в Гарварде Качинский испытывал проблемы со сном, и спустя много лет его мучили ночные кошмары, в которых психологи «пытались убедить меня, что я болен ‹…› или пытались управлять моим сознанием с помощью психологических приемов».
Будь это кто-то иной, подобную фразу сочли бы признаком паранойи типа «шляпы из фольги».
Случай Мюррея – Унабомбера уникален для анналов неэтичной науки в том смысле, что жертва совершила гораздо более тяжкий грех, чем преступник.
Известно несколько исследований про гениев, которые совершали преступления, но один из явных признаков возможных проблем – несоответствие между IQ (коэффициентом интеллекта) и EF (исполнительной функцией).
Исполнительные функции регулируются фронтальными долями головного мозга (теми самыми, что были удалены у шимпанзе Бекки и Люси). Они помогают, среди прочего, управлять эмоциями, принимать решения и осуществлять самоконтроль.
Как выразился один психолог, «IQ – это чистая мощность автомобильного двигателя, в то время как EF – трансмиссия, направляющая эту мощность на полезное дело». Но если IQ существенно превосходит возможности EF, то у вас получается драг-рейсер без рулевого управления: машина может быстро выйти из-под контроля и выбросить владельца на обочину приемлемого поведения. Более того, даже притом, что гении совершают преступления по тем же причинам, что и мы, остальные придурки (ревность, жадность и т. п.), их преступления обычно гораздо более сложные и отличаются продуманным планированием. Качинский в течение ряда лет проектировал и испытывал свои бомбы, делая тщательные зашифрованные записи[59] каждого «эксперимента». Он так же тщательно скрывал следы, в частности, вымачивая все компоненты в морской воде и соевом масле, чтобы ликвидировать отпечатки пальцев.
И наконец, криминальные гении склонны к нигилизму, к отрицанию общепринятых нравственных норм в глубокой убежденности, что жизнь не имеет смысла. Качинский, безусловно, разделял эту идею, что видно по его дневнику. (Например: «Нравственность – лишь один из психологических инструментов, с помощью которых общество управляет поведением людей».) Не исключено, что он мог сам прийти к такому убеждению вне зависимости от того, что с ним произошло в жизни. Со многими так бывает. В то же время нельзя считать случайным совпадением, что модный юрист в исследовании Мюррея специально атаковал нравственные ценности студентов, показывая их бессмысленность. Если хотите получить нигилиста – очень удачный старт.
Как многие злоумышленники, гении или нет, Качинский начинал с мелких преступлений. Поселившись в своей хижине в Монтане и обнаружив, что местность не настолько безлюдна, как ему бы хотелось, он взялся приводить в негодность оборудование ближайшей лесозаготовительной базы. Потом он нашел дорогу к роскошному коттеджу соседей, разгромил его и для полного счастья разбил их мотоцикл и снегокаты. Затем он перешел к более серьезным делам – например, стрелял из винтовки по пролетающим вертолетам и натягивал проволоку, на которую напарывались водители снегокатов. Потом он начал конструировать бомбы и либо отправлять их в виде посылок посторонним людям, либо оставлять в многолюдных общественных местах. Нельзя сказать, что он действовал наобум, но особого значения выбору адресатов тоже не придавал. Также он не строил иллюзий по поводу того, что несколько взрывов могут подорвать всю «систему» «психологического контроля», которую он глубоко презирал. Он просто был зол и бил наотмашь, надеясь убить.
К несчастью, ему это удалось. В целом Качинский в период между 1978 и 1995 годами соорудил шестнадцать чрезвычайно замысловатых бомб, от которых несколько человек получили ранения и трое погибли. ФБР дало ему кличку Унабомбер, потому что его целью были университеты и авиакомпании. Поиски Качинского стали самым длительным и дорогостоящим делом в истории ФБР, превзойдя даже «чудовищного монстра поиска», направленного на разоблачение Гарри Голда.
Качинский использовал внимание к собственной персоне для распространения своих теорий о развращающем влиянии цивилизации на человеческую душу. Он даже обещал прекратить убийства, если «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост» или «Сайнтифик Америкэн» опубликуют его манифест. (Как ни странно, свои страницы для публикации предложил и «Пентхаус», но Качинский, видимо, учитывая не столь высокую репутацию журнала, пригрозил убить еще одного человека, если манифест появится только здесь.) Манифест был опубликован в «Вашингтон пост», но Качинский, как настоящий нигилист, не собирался выполнять обещание. Буквально перед арестом он с помощью рашпиля перетирал в порошок алюминиевые бруски, чтобы изготовить новую бомбу.
При задержании Качинский выглядел неопрятно, хотя хижину свою содержал в полном порядке. Агенты ФБР несколько недель вели за ним наблюдение. Утром 3 апреля 1996 года небольшая группа перебралась через высохшее русло ручья. Другие прятались в окружающем лесу. Затем к хижине в компании двух переодетых агентов подошел местный лесник, которого Качинский хорошо знал. Они сделали вид, что спорят насчет точных границ принадлежащей ему территории. «Эй, Тед! – крикнул лесник. – Может, ты выйдешь и сам нам покажешь?»
Качинский высунул голову. Он был, как обычно, настороже, но все же ответил: «Конечно, сейчас, только пиджак накину».
Как только он повернулся спиной, один из агентов прыгнул на Качинского и защелкнул на запястьях наручники. Тут же из леса высыпали другие агенты, заполонили хижину и начали осматриваться в поиске мин-ловушек и прочих опасностей.
Агенты, к собственному удивлению, обнаружили, что у Качинского имеются и костюмы, и галстуки, а на полках стоят десятки томов классической литературы (Шекспир, Твен, Оруэлл, Достоевский и др.). Прискорбно, но среди книг хранился и экземпляр статьи Генри Мюррея о жестоких беседах с одаренными молодыми людьми. Она составляла всего девять страниц и была единственной статьей, которую Мюррей потрудился опубликовать по результатам эксперимента. Статья не содержала ни глубокомысленных выводов, ни каких-то извинений или сожаления. В основном Мюррей писал о частоте сердцебиения испытуемых. В итоге Мюррей благополучно забыл о молодых людях и насилии, которому они подвергались. Качинский ничего не забыл.
Внутри хижины Унабомбера в Монтане. Вопреки сообщениям прессы, там было чисто и прибрано (с разрешения FBI).
После ареста Качинский признал себя виновным в тринадцати нарушениях федеральных законов. За всю блестящую историю Гарварда лишь два его выпускника были приговорены к смертной казни. Первым был Джордж Берроуз, обвиненный в колдовстве в 1692 году. Вторым – Джон Уайт Вебстер, о котором мы рассказывали в четвертой главе, за убийство Джорджа Паркмана в 1849 году. Признав вину и пойдя на сделку со следствием, Теодор Джон Качинский едва избежал шанса стать третьим[60].