Через несколько месяцев все выяснилось. 2 февраля 1950 года в Англии был арестован Клаус Фукс и дал признательные показания. Соединенные Штаты до сих пор не могли прийти в себя после известия о том, что в августе прошлого года Советы взорвали атомную бомбу, и новость о поимке атомного шпиона появилась на первых полосах всех газет мира. Спустя семь дней, выступая в Уилинге, штат Западная Вирджиния, сенатор от Висконсина Джозеф Маккарти потряс пачкой бумаг, заявив, что у него есть список 205 коммунистов, проникших в Государственный департамент. Он уже несколько месяцев рвался развернуть антикоммунистическую кампанию, и Фукс предоставил ему великолепную возможность. Задержание Фукса также убедило Гарри Трумэна, который ранее анонсировал планы лишь изучить осуществимость появления водородной бомбы, полностью сосредоточиться на ее создании.

Один из аспектов признаний Фукса особенно обеспокоил публику, а именно тот, что в Америке он контактировал с человеком, известным как «Раймонд». Честно говоря, Советам следовало бы попросту ликвидировать Голда, но по какой-то причине они оставили его в живых. Сам Голд чуть не сделал за них всю работу. После обнародования показаний Фукса он ударился в панику и собирался покончить с собой, наглотавшись снотворного. Отговорил старый друг Том Блэк, который когда-то и подтолкнул его к шпионажу.

Тем временем ФБР запустило, как выразился один агент, «чудовищного монстра поиска» для идентификации «Раймонда». Бюро исследовало полторы тысячи подозреваемых, задействовав при этом дюжину штатных и шестьдесят привлеченных сотрудников. Предполагая, что Раймонд имеет отношение к химии, они запросили 75 000 разрешений на приобретение горючих материалов, выданных в Нью-Йорке в 1945 году. Они даже направили агентов на автобусные станции Нью-Мексико расспросить, не видел ли кто там крепко сложенного человека с конвертом пять лет назад.

Наконец ФБР напало на след после того, как агенты (нелегально) проникли в нью-йоркскую лабораторию Эйба Бротмана и нашли несколько материалов на тему термодиффузии, написанных рукой Голда. Они насторожились, поскольку Фукс в рамках Манхэттенского проекта работал над темой газовой диффузии. Честно говоря, между данными процессами мало общего, но в ФБР этого никто не мог знать. (Иногда лучше быть везунчиком, чем умником.) Они подняли старое дело Голда и использовали эти и другие материалы для установления его связи с Фуксом.

15 мая около пяти вечера двое агентов появились в лаборатории Голда в Филадельфии. Он согласился пройти с ними в город и ответить на несколько вопросов. Они проговорили до одиннадцати вечера. Голд держался как кремень, а потом вернулся в лабораторию, чтобы завершить эксперимент и, вероятно, успокоиться.

Понимая, что выбора нет, Голд в ближайший уик-энд уделил еще несколько часов беседам с агентами. Когда его спросили, не бывал ли он в Нью-Мексико во время войны, он сказал, что вообще нигде не бывал западнее Миссисипи. Ему показали фотографию Фукса, он спокойно ответил: «Это английский шпион» – и пояснил, что узнал про Фукса исключительно из газет и журналов. После некоторого давления он согласился «закрыть вопрос», разрешив агентам ФБР произвести обыск в его жилище – но не раньше понедельника, когда отца и брата не будет дома. Такое условие не очень обрадовало агентов; было понятно, что за это время Голд успеет ликвидировать любые компрометирующие документы. Но, не имея ордера, они согласились подождать.

Невероятно, но Голд не сразу кинулся уничтожать улики. Он отправился в лабораторию. У него были начаты несколько экспериментов по определению калия в крови, и он не мог себе позволить оставить их незавершенными. Вечером в воскресенье они с отцом и братом поужинали дома – «чтобы сохранить несколько драгоценных часов» нормальной жизни, как он выразился.

Только в пять утра в понедельник он занялся зачисткой территории. Среди различных сохранившихся материалов попадались старые железнодорожные билеты, письма от советских агентов, черновые наброски интервью и так далее. Часть бумаг он спустил в унитаз, остальные запрятал в мусорной корзине в погребе.

Закончил он перед самым приходом агентов ФБР. Они постучали в дверь в восемь утра. Голд, в пижаме, провел их в свою комнату, которую начали тщательно обыскивать. Они перерыли все ящики письменного стола и книжные полки. Добычей были старые школьные дневники, лабораторные журналы, книжки по химии и физике. Нашлось много поэтических сборников и несколько второразрядных детективов. Голд поморщился, заметив на полке роман Томаса Манна – ту самую книжку, которую он использовал при поиске пропавшего Фукса. Но, как неизменно «дисциплинированный атлет», сохранял спокойствие и общался с агентами, пока они делали свое дело.

Около десяти утра один из агентов взял в руки любимую книжку Голда – зачитанный экземпляр «Принципов химической инженерии». Она должна была вызвать улыбку – старые запасы. Но из всех книг, какие были у Голда, именно эта его выдала. Агент открыл книжку, и из нее выпала коричневатая карта города «Нью-Мексико, земля очарования». Голд взял ее в музее перед встречей с Фуксом.

Химик и атомный шпион Гарри Голд (в центре) в наручниках и в сопровождении двух федеральных маршалов покидает здание федерального суда в Нью-Йорке, отправляясь в тюрьму спустя несколько месяцев после ареста (с разрешения Library of Congress).

Агент поднял карту и взглянул на Голда: «Значит, вы никогда не бывали западнее Миссисипи…»

Голд практически рухнул в кресло. Он попросил минуту, чтобы вспомнить, затем закурил сигарету, что обычно терпеть не мог. В этот момент он еще мог выкрутиться. У ФБР не было улик, чтобы связать его с Фуксом. Он даже быстро придумал правдоподобное объяснение: один юморист, который ему очень нравился, часто выбирал сюжетами для своих историй события в Санта-Фе, и можно было сказать, что заказал карту, чтобы ориентироваться в ситуациях. Но после полутора десятков лет шпионской деятельности он просто слишком устал, чтобы продолжать, – устал лгать, устал скрываться, устал от тяжелой ноши. Единственное, о чем он мог думать: как эта новость скажется на отце и брате.

Наконец он посмотрел на агентов: «Я тот, кому передавал информацию Фукс».

После задержания Голд поклялся себе, что не выдаст никого из своих коллег-шпионов. «Я приму любое наказание как мужчина и буду хранить молчание», – решил он. В камере предварительного заключения его навестил брат. «Как ты мог оказаться таким придурком?» – спросил он. Голд вспоминал: в этот момент «я почувствовал, как половина горы того гигантского психологического барьера, который я возвел против доносительства, рухнула».

Потом его навестил отец, еще больше разбитый. Самсон всегда чрезвычайно гордился Гарри – своим умным сыном, химиком, который помог им всем выжить в годы Великой депрессии. Он выглядел слабым и растерянным. На глазах были слезы. «Это не навредит твоей работе в кардиологии?» – спросил он.

Вопрос просто подкосил Голда. «Рухнула вторая половина горы».

Вскоре Голд был признан виновным и выложил все, что знал. Он написал 123 страницы показаний, где во всех подробностях рассказывал о своей шпионской деятельности, а затем бесконечно долго отвечал на дополнительные вопросы. Один агент сравнил допросы Голда с выдавливанием лимона – «всегда можно было получить еще пару капель». Полностью облегчив душу, Голд впервые за многие годы почувствовал умиротворение. У него даже улучшилось состояние здоровья, и он быстро сбросил десятки лишних фунтов[54].

На основании показаний Голда ФБР открыло сорок девять дел о шпионаже. Но в истории, по сути, осталось только одно – дело Розенбергов. Голд забыл имя брата Этель Розенберг – Дэвида Грингласса, но вспомнил имя его жены – Рут – и улицу в Альбукерке, на которой стоял их дом. Отпуск Грингласса также совпал по времени с моментом встречи, о которой рассказал Голд. Прижатый к стенке, Грингласс во всем признался и заявил, что заняться шпионажем его заставили Этель и ее муж Юлиус.

В результате именно Грингласс оказался тем человеком, который обрек Розенбергов на электрический стул, и пресса всячески поносила его за показания против сестры. Но репутация Голда тоже рухнула, причем под ударами с обеих сторон политического спектра. Коммунисты поливали его грязью как «патологического лжеца» и «слабака», который набивал себе цену изобретением фантастических басен. Антикоммунисты обзывали его «шестеркой» и предателем родины. Хор обвинений поддержала и прокуратура, которая, несмотря на его активное сотрудничество со следствием, потребовала для него двадцать пять лет тюрьмы. Судья, еще более ярый антикоммунист, дал тридцать. (На удивление, Фукс, который воровал все документы, просидел всего девять лет в британской тюрьме, после чего был депортирован в Восточную Германию[55].) Даже сокамерники Голда по Льюисбургской тюрьме презирали его. Воры, насильники, убийцы – все пользовались уважением в Льюисбурге. Но, когда стукач Голд вышел однажды на прогулку, все заключенные до единого покинули тюремный двор. И ему еще повезло. Через несколько лет в Льюисбурге трое заключенных кирпичом, завернутым в носок, забили насмерть другого осужденного за шпионаж.