Мани был важной персоной и раньше, но на деле близнецов Реймеров превратился просто в звезду мирового масштаба. На основании его работ гендерно-корректирующая хирургия стала стандартной процедурой для младенцев с неоднозначными гениталиями и травмами гениталий. По всему миру их проводили до тысячи ежегодно. В каждом выступлении, в каждом интервью, в каждом появлении на телевидении – а их было немало – он ликовал по поводу того, как прекрасно себя чувствует Бренда как девочка.

Тем временем реальная Бренда стала задумываться о суициде. Где-то в средних классах школы она испытала пробуждение, сходное с тем, о чем рассказывают многие трансгендеры. Сначала она почувствовала, что чем-то отличается от других детей. Потом почувствовала отличие от представительниц своего предполагаемого пола – от девочек. Затем все сильнее стала чувствовать себя мальчиком. Не зная, какой пол был у нее при рождении, она не понимала, что с этим делать. В пубертатном периоде ее стали преследовать мысли о самоубийстве: «Я мысленно представляла себе веревку, свешивающуюся с балки».

Всем остальным членам семьи было не намного лучше. Проблемы Бренды занимали все мысли родителей, и Брайан, на которого давно уже не обращали внимания, стал срываться с катушек – заниматься кражами в магазинах и баловаться наркотиками. Друзья Брайана откровенно дали понять, что, если он тоже не хочет оказаться изгоем, ему лучше забыть про свою ненормальную сестричку. К стыду Брайана, в котором он признался позже, он так и сделал. Тем временем Рон скатывался в алкоголизм. Каждый вечер он возвращался домой после работы на лесопилке и утешал себя ящиком пива перед телевизором. Позже он перешел на виски. Затем с трудом поднимался утром и тащился на работу, чтобы вечером повторить то же самое. «После того как Бренде исполнилось лет семь, я понял, что это не работает. Но что мы могли сделать?» Джанет завела любовника, чтобы отомстить мужу (он перестал спать с ней). Когда Рон об этом узнал, она, сгорая от стыда, пыталась покончить с собой, наглотавшись снотворного. Позже у нее случилось несколько нервных срывов, она страдала нервическими припадками, при которых была не в состоянии отличить фантазии от реальности.

Но Джанет никогда не теряла веру в осуществимость идеи Мани. Как многие матери, всю вину за неудачи ребенка она возлагала на себя и после каждого провала удваивала усилия. Например, Мани когда-то порекомендовал, чтобы Бренда носила платья, и Джанет заставляла Бренду ходить в школу в платье каждый день, даже арктическими зимами, характерными для Виннипега (в конце концов вмешалась учительница). Мани также советовал, чтобы Рон и Джанет занимались сексом на глазах у близнецов. Джанет до этого не дошла, но стала ходить обнаженной на глазах у Бренды, чтобы приучить ее к виду женского тела.

По указаниям Мани Бренду в Виннипеге стали водить к психиатрам для облегчения адаптации. Они были посвящены в тайну неудачного обрезания и понимали, что все усилия по феминизации ребенка бесполезны. Но что им оставалось делать? Джон Мани был знаменитым сексологом, звездой телеэкранов. А они – лопухами из Манитобы. В психологическом плане они стали жертвами эмоциональной ловушки невозвратных потерь: мы уже вложили в это дело столько усилий, не бросать же! В целом они не обнаружили в себе сил изменить ход событий или воспротивиться Мани – точно такой же стиль слепого подчинения власти, который способствует процветанию неэтичного поведения.

Впрочем, оказалось, что власть Мани все-таки имеет границы. Странно, но хромосомы Бренды не подчинялись его новейшим теориям о несущественности биологии, и примерно в то же время, когда у мальчиков наступает пубертатный период, в организме стали происходить типичные для мальчиков изменения[70]: расширились плечи, налились и окрепли руки и шея, начал ломаться голос.

Летом 1977 года, когда Бренде исполнилось двенадцать, Мани попытался укротить ее организм, прописав таблетки эстрогена. Когда подозрительная Бренда поинтересовалась, для чего таблетки, отец пробормотал: «Чтобы ты могла носить лифчик». Бренда совершенно не хотела носить лифчик и стала выбрасывать таблетки в унитаз. Уловка не удалась, потому что таблетки, растворяясь, оставляли характерные красные следы, родители заметили и стали следить за тем, чтобы она их глотала. К собственному ужасу, Бренда вскоре заметила, что у нее начали расти груди, и решила маскировать их, поедая в невероятных количествах мороженое, чтобы набрать массу тела.

Прошло не так много времени, как Бренда уже терпеть не могла Мани. Окончательный разрыв произошел в 1978 году в офисе Мани. Он настоятельно рекомендовал Бренде сделать дополнительную косметическую операцию на гениталиях. Бренда наконец осмелилась постоять за себя и отказалась, что разгневало Мани. Он решил сменить тактику. Однажды он удивил Бренду, пригласив на встречу транссексуалку, прошедшую операцию по переходу из мужчины в женщину. Ее задачей было побеседовать с Брендой и объяснить, насколько лучше станет ее жизнь после операции.

Затем последовал нервный разговор. Когда он завершился, Мани протянул руку, чтобы покровительственно похлопать Бренду по плечу. Но Бренда больше ему не доверяла. Она увидела протянутую к себе лапу и испугалась, что он прямо сейчас потащит ее в операционную. Она выскочила из кабинета, помчалась по коридорам клиники и в конце концов оказалась на крыше. Когда родители ее нашли, она прямо заявила, что если еще когда-нибудь увидит Мани, то покончит с собой. Один из коллег Мани позже сказал: «Никогда в жизни не видел пациента, который так себя вел, чтобы попасть к другому врачу, демонстрируя такую глубину эмоций».

Жизнь Бренде спасла встреча с Мэри Маккенти. Это произошло в 1979 году. Как все психиатры Виннипега, Маккенти насквозь видела все заявления Мани об успешности гендерной конверсии. В отличие от других психиатров, она не стала уговаривать Бренду соглашаться с планом Мани. Она просто слушала и старалась завоевать доверие Бренды.

Это произошло не сразу. Поначалу Бренда бросалась на Маккенти, рисовала на нее грязные карикатуры и выписывала «смертный приговор». Но Маккенти была настойчива и дружелюбна, и в конце концов Бренда начала оттаивать. Впервые она стала рассказывать постороннему человеку о своих тревогах. Она вспоминала сны, как приятные, в которых она работала фермером в поле, так и кошмарные, когда появлялся Джон Мани в страшном капюшоне. В итоге Маккенти и Бренда в шутку стали основательницами клуба «Не Хочу Видеть Доктора Мани» и назначили себя членами правления.

Такое участие оказалось крайне необходимо, потому что в это время школьные проблемы Бренды уже стали перехлестывать через край. У нее всегда были плохие оценки и нелады с дисциплиной. Осенью 1979 года родители все-таки перевели ее в другое учебное заведение – в среднее профессионально-техническое училище, где готовили автомехаников. Здесь она моментально забыла все свои девичьи привычки, стала носить джинсовые куртки и строительные ботинки и оказалась первой девушкой в истории училища, осваивающей профессию мастера по ремонту бытовой техники. Но новая школа располагалась в неблагополучном районе города, и один из учащихся вскоре стал приставать к ней с ножом. Кое-кто из однокурсниц уже подрабатывал по ночам проституцией, и когда они однажды увидели, как Бренда отправляет малую нужду стоя, то пригрозили убить, если она еще раз зайдет в женский туалет. Ей пришлось бегать в ближайший переулок.

На фоне всего этого хаоса один местный врач (после консультации с Маккенти) все-таки убедил Рона и Джанет перестать темнить и рассказать Бренде всю правду о ее жизни. На самом деле Рон уже однажды собирался это сделать, примерно в то время, когда Мани настаивал на новой операции. Но не хватило духу, и он сумел лишь промямлить что-то об ошибке, которую давным-давно сделал один доктор «там, внизу», и теперь другой врач хочет ее исправить. Бренда, озадаченная, не поняла, что он имеет в виду. Она только спросила про доктора: «Ты его побил?»

На сей раз Рон пригласил Бренду купить мороженого. Такая доброта сразу насторожила ее. Может, родители собрались разводиться, или, не дай бог, предстоит новая операция? Рон не сказал. Точнее, он вообще ничего не сказал. Они купили мороженое и поехали домой. Молча. В очередной раз он струсил.

Но, подъехав к дому, Рон все-таки взял себя в руки. Он заставил себя говорить и вывалил все сразу – и неудачное обрезание, и то, как она была мальчиком, и гендерные теории Мани, и план вырастить ее как девочку. Рон говорил и говорил без умолку, пока не начал заплетаться язык, и он разрыдался прямо в машине.

Бренда слушала молча, не замечая, как по руке течет растаявшее мороженое. Конечно, она была ошеломлена, но при этом чувствовала большое облегчение. «Вдруг все встало на свои места, – позже вспоминала она. – Впервые все обрело смысл».

С этого момента Бренда решила жить мужской жизнью. Она задала отцу только один вопрос: «Как меня звали?» Он выдавил: «Брюс». Но Бренда решила, что это слишком скучно. Она станет Дэвидом, в честь библейского царя: «Имя напоминало мне о человеке, против которого было все, о человеке, который выступил против гиганта восьми футов ростом. Оно напоминало мне о мужестве».

Дэвиду понадобится мужество. Его публичный дебют в качестве мужчины состоялся через шесть месяцев – на свадьбе. У него по-прежнему был лишний вес и пухлая грудь, и увеличившаяся семья изумилась, когда он появился в костюме. Но он настоял на танце с невестой и благополучно пережил ночь. После этого он обрел уверенность, начал принимать тестостерон, быстро подрос на дюйм и, совершая классический мужской переходный обряд, стал отращивать жиденькие усы.

Во всей этой кутерьме отсутствие друзей у Дэвида внезапно пошло на пользу. Никто не мог проболтаться о его переходе или постыдном факте отсутствия пениса. Брайан извинился за предыдущее поведение и ввел Дэвида в круг своих друзей. Близнецы придумали не очень правдоподобную историю о том, что Дэвид – двоюродный брат, который приехал к ним жить. Что касается Бренды, то она погибла в авиакатастрофе, когда летела навестить своего давнего друга в Британской Колумбии. Никто всерьез этому не поверил, но, по крайней мере, легенда избавила от лишних вопросов.

Дэвид, конечно, теперь гораздо лучше себя чувствовал, но после десятка лет «промывания мозгов», как он говорил, проблемы не могли исчезнуть по мановению волшебной палочки. В особенности его распаляли планы мести врачу, который так неумело сделал обрезание. К сожалению, гнев и таблетки тестостерона совмещаются плохо. Дэвид взял двести долларов, которые сэкономил от зарплаты разносчика газет, купил на улице Виннипега незарегистрированный «русский люгер» и проник в клинику, где работал врач. Когда Дэвид ворвался в кабинет и выхватил пистолет, тот сделал вид, что не знает его. «Присмотрись получше!» – потребовал Дэвид. Доктор заплакал. Дэвид заорал: «Ты хоть представляешь, через какой ад мне пришлось пройти?»