Впрочем, со временем в лаборатории стали с подозрением относиться к суперспособностям коллеги. Как она может работать так быстро? Появлялись и другие обстоятельства. Один из коллег как-то заметил, что Духан не калибрует весы – важнейший инструмент для обеспечения точности, поскольку разница, скажем, между 27,99 грамма и 28 граммами означает пару дополнительных лет за решеткой. Коллеги также обратили внимание, что Духан, показывая рекордные результаты тестирования, похоже, никогда не пользуется микроскопом. Также вызвало удивление нехарактерно малое количество отходов производства. Проводя кристаллический тест, химики смешивают неизвестное вещество с жидкостью на лабораторном стекле. Вскоре начинают образовываться кристаллы. Различные наркотики дают кристаллы различной формы, которые химики идентифицируют под микроскопом. Для каждого теста требуется чистое лабораторное стекло, чтобы не попали никакие примеси, поэтому после ряда таких анализов в ящике для отходов должно накапливаться определенное количество стеклышек. Коллеги заглянули в мусорную корзину Духан и увидели, что та подозрительно пуста.

И коллеги оказались правы в своих подозрениях. Неясно, когда все началось, но Духан занималась фальсификациями в крупных масштабах. Вместо того чтобы проводить полноценные анализы, она просто брала образцы и на глаз определяла, чем это может быть.

Ей все сходило с рук благодаря изъяну в рабочем процессе лаборатории. Для обеспечения неразрывности «цепочки хранения» все образцы наркотиков, поступающие в лабораторию, сопровождаются «контрольными картами», в которых указывается место захвата наркотика, мнение полицейских, что это такое, и так далее. Нормальная полицейская процедура. Проблема заключается в том, что химики имеют доступ к этим картам и могут увидеть зафиксированное мнение полиции. Вообще, допуск к такого рода информации – не самая лучшая идея. Чужие предположения неизбежно сбивают нас, склоняют к принятию одного решения и уводят от прочих. Духан откровенно пользовалась этим изъяном, выдавая полицейские «предположения» за итоги проведенного анализа. Если они предполагали героин – значит, здесь героин. Без хлопот и заморочек.

Надо признать, Духан проводила и настоящие анализы – тех образцов, для которых не было сопроводительной информации на контрольной карте, потому что иначе пришлось бы действовать практически вслепую. Она реально анализировала примерно одну пятую всех образцов, проходивших через ее руки, – просто для уверенности. Но в остальных случаях она пропускала всю эту занудную химию и элементарно штамповала заключения, поддерживая высочайший уровень производительности. Плохо и то, что она ставила свою подпись на сертификатах, удостоверяющих, что образцы прошли надлежащее тестирование, и предоставляла их в полицию. Эти сертификаты служили доказательством обвинения на судебных процессах, то есть она систематически лжесвидетельствовала.

Во многих случаях поверхностный анализ, проводимый Духан, практически не влиял на результаты: копы обычно знали, что за наркотики попадают им в руки. Так что даже притом, что не проведенный должным образом анализ нарушал права подозреваемого, на окончательном вердикте это не сказывалось. Но не всегда. И в таких случаях Духан брала на себя поистине тяжкий грех.

Тестирование в лаборатории, как уже говорилось, состояло из двух этапов. Духан часто проводила первый этап, а ее коллега – второй. Иногда результаты второго этапа, на котором использовались приборы, противоречили первоначальному предположению. В таких случаях полагалось проводить повторный анализ. Но вместо того чтобы признать ошибку, которая могла подорвать репутацию супервумен, Духан тайком проскальзывала на склад, находила подходящий образец наркотика, который уже был идентифицирован, и предъявляла его для повторного тестирования. Presto[74] машина выдавала «правильный» результат. Иными словами, она стала подделывать доказательства, чтобы скрывать свои махинации.

В результате за решетку отправлялись невинные люди. Одного человека задержали с инозитолом, белым порошком, который продается в аптеках как общеукрепляющее средство для организма. Духан «определила» его как кокаин. В другом случае наркоман решил провернуть весьма рискованный мухлеж и продал другому наркоману дробленый кешью, сказав, что это крэк. Второй наркоман оказался замаскированным полицейским. Но все равно это был всего лишь кешью – такие дела. А потом первый в изумлении наблюдал, как Духан в суде под присягой сообщила обратное. «Я понял, что она врет про анализы, – позже говорил он. – Ну просто никак не может кешью превратиться в крэк!»

Не всех, на кого Духан давала ложные показания, сажали в тюрьму. Мелких торговцев зачастую оставляли на свободе. Но статья, связанная с наркотиками, имеет и другие последствия, не обязательно в виде тюремного срока. Человека могут депортировать, уволить с работы или лишить государственного жилья. Можно лишиться водительской лицензии или права видеться со своими детьми. А если попадешься вторично – это уже рецидив.

Духан так и не дала удовлетворительного объяснения, почему она подвергала опасности так много людей. Но ее слова и поступки могут навести на некоторые предположения. Во-первых, ей нравилось сажать наркодилеров. Она поддерживала неприемлемо дружеские отношения с местными прокурорами и в электронной переписке откровенно признавалась в своем желании «убрать с улицы» этих негодяев. Один прокурор предлагал угостить ее выпивкой в элитном баре. Другой был вынужден подать в отставку после того, как была предана огласке его игривая переписка с Духан. Однажды она попросила у прокурора совета, стоит ли ей как-то реагировать на просьбу адвоката защиты в оказании помощи своему клиенту.

Духан находилась в состоянии сильнейшего психологического стресса, а в такой ситуации, как говорит наука, люди склонны упрощать жизнь и совершать аморальные поступки. Учитывая огромный завал дел в лаборатории, все сотрудники испытывали сильное желание побыстрее разбираться с очередным образцом. К этой проблеме у Духан добавились несколько неудачных беременностей и тяжелая обстановка в доме. Родных людей, кроме родителей, у нее не было, а жизнь рядом с целым кланом родственников мужа никогда не бывает легкой. Это не оправдание, но продолжительный стресс может подорвать психическую устойчивость и снизить чувство эмпатии к людям вообще. При своем нелегком психологическом состоянии Духан могла убедить себя, что лучше не думать о том, что фальсификации могут сломать жизни других.

Особенно если за махинации доставались похвалы. Некоторые люди лгут, чтобы манипулировать другими или обретать материальную выгоду. Духан стремилась к научной славе, ей нравилось, когда ее называли супервумен. Ее бывший руководитель из лаборатории вакцин предположил, что свою роль могли сыграть ее статус иммигрантки и цветной женщины. Этот руководитель, афроамериканец, говорил: «Я понимаю, что значит быть представителем меньшинств в Америке. Думаю, это обстоятельство укрепило ее решимость показать, что она не хуже других, а даже лучше».

Обычно такая решимость идет на пользу, заставляя человека стремиться к большему и ломать стереотипы. Но Духан не заслужила своих похвал. Она стремилась к славе без соответствующих достижений. Это – обычная ошибка тех, кто совершает научные фальсификации. Их манят не знания, а награды и престиж, соблазны науки, а не наука как таковая. Но одно дело – мошенничать, скажем, в оптике или орнитологии. Духан делала это в криминалистической лаборатории, и на кону были человеческие судьбы.

К сожалению, Духан не уникальна. В последние десятилетия множество других ученых, работающих с криминалистами в лабораториях по всему миру, оказались разоблачены как плуты и обманщики. Дело Духан только укрепило критически настроенную публику в убеждении, что вся криминалистика сродни шарлатантству.

В Соединенных Штатах зарождение криминалистики как науки восходит к делу об убийстве Паркмана, о котором шла речь в четвертой главе, когда медики из Гарвардской медицинской школы применили познания в анатомии, чтобы изобличить Джона Уайта Вебстера. В последующие десятилетия криминалистика стала включать в себя расследования поджогов, баллистику и анализ следов – дактилоскопию, трасологию, хроматографию и т. д. В середине двадцатого века криминалистика прочно прописалась в судебной практике и рассматривалась как рациональная, объективная альтернатива результатам спорных и не всегда честных полицейских расследований, которые господствовали ранее.

К сожалению, вынужден разочаровать всех любителей полицейских детективов. Большая часть криминалистики в лучшем случае неоднозначна, а в худшем – полная чушь. В убийственном докладе 2009 года Национальной академии наук США обозначено несколько вопиющих проблем криминалистики, начиная с того, что большинство областей, ее составляющих, лишены малейшей научной основы. Вместо опоры на результаты анализов и экспериментов она представляет собой просто набор интуитивных догадок, изложенных наукообразным жаргоном. В результате различные эксперты-криминалисты зачастую дают совершенно различные заключения по одному и тому же факту. Да что там, один и тот же эксперт иногда дает разные заключения по одному факту в зависимости от того, что ему сказали о подозреваемом: виновен он или нет. Это убедительное свидетельство того, что предубеждение влияет на результат анализа.

Не менее вопиюще отсутствие скромности. На личном опыте могу сказать, что авторов научно-популярной литературы просто сводит с ума: тенденция ученых бесконечно уточнять свои высказывания и делать кучу оговорок о возможности альтернативных толкований даже тогда, когда ситуация выглядит предельно ясной. Напротив, многие эксперты-криминалисты, особенно когда дают показания в суде, отличаются потрясающей самоуверенностью. Они заявляют, что могут со стопроцентной точностью определить, кому принадлежит тот или иной волосок или след от укуса, причем всегда. Они создают ауру непогрешимости[75] и приходят в ярость от любого вопроса, который может подорвать их авторитет.

Разумеется, не вся криминалистика – полная чушь. Токсикология и патология дают надежные результаты. В докладе Национальной академии наук особенно подчеркивается достоверность анализа ДНК. В этих областях имеется прочный научный фундамент, они опираются на хорошо обоснованные лабораторные тесты. Анализ ДНК может надежно связать конкретные биологические материалы (например, образцы крови или семенной жидкости) с конкретными личностями. Аналитики ДНК не считают зазорным обозначить степень неопределенности, указывая вероятность результатов. Но большинство областей криминалистики не отвечает этим базовым требованиям.

После публикации академического доклада в таких областях, как дактилоскопия (анализ отпечатков пальцев) и баллистика огнестрелов, заметно повысилась научная достоверность. И даже самые спорные области криминалистики могут – если практики будут добросовестно анализировать улики и проявлять сдержанность в оценках – занять важное место в деятельности современной полиции, добавить весомости показаниям и служить дополнением к расследованиям в целом. До тех пор будут страдать обвиняемые. По некоторым оценкам, в США на долю «ложных или вводящих в заблуждение свидетельств криминалистов» приходится четверть всех несправедливых обвинительных приговоров, а у отдельных областей криминалистики погрешность еще выше. ФБР в одном исследовании пришло к выводу, что в 90 процентах случаев микроскопического анализа волос показания в суде были «ошибочными».

Какое место в этом ряду занимает криминалистическая экспертиза наркотиков? В спектре достоверности она близка к анализу ДНК. Анализ наркотиков надежный и повторимый, и, если его проводить должным образом, он может стать существенной частью криминального дела. Если проводить должным образом.