Обе цыганки нахмурились и замахали на него руками.

– Ай, какой ты… несообразный!.. Что ты, помирать, что ли, собираешься?.. Не хорошо! Вот ни за что не пошла бы я за тебя замуж!..

Он невесело засмеялся, блеснул белыми зубами в сумерках и торопливо вышел вон… И около саней задумался. На смуглом, потухшем лице была борьба.

– К Старому Вознесенью!.. – коротко бросил он кучеру.

Сани с характерным весенним рычаньем на ухабах понеслись вдоль Тверского бульвара… Задыхаясь, он вбежал в переднюю.

– Наталья Николаевна?

– Пожалуйте, сударь, дома-с… – ласково осклабился лакей. – Наталья Ивановна с барышнями выехали, а они дома…

Она, заслышав шум в передней и догадавшись, что это он, уже шла темным залом ему навстречу. Он схватил ее за обе руки:

– Натали, я только на минуту… – затрепетал его голос. – Слушай, пока не поздно… Может быть, нам лучше разойтись… А? Подумайте еще раз…

И он крепко сжал ее руки…

Натали – она была головой выше его и это обоих угнетало – сперва вздрогнула, а потом молча повесила свою прекрасную голову… И в ее сердце тоже было противление против этого решения судьбы: не любила она его! Но другого ничего в виду не было. А жить в этом доме, среди этих фаворитов несчастной матери, видеть ее пьяной, в этой ужасной бедности – нет, ни за что!.. За последние месяцы она пережила много. Она была недалека и потому не мыслью, а по-женски, как-то всем нутром, поняла многое. Сперва, на расцвете, она была исполнена тихой гордости: из взглядов мужчин, из всего их обхождения с ней она узнала, что она владеет сокровищами, за обладание которыми эти сумасшедшие готовы на все. Но тут же потихоньку, полегоньку она узнала, что сокровищами этими обладает не только она одна, что желающих занять первые места на жизненном пиру очень много, а мест мало, что кроме сокровищ надо иметь еще и свежие бальные туфельки, и перчатки, и души в деревни… А эти ужасные слухи о бедной maman!.. И получался вывод: надо во что бы то ни стало вырваться только на волю, а там будет видно… Но вот опять и опять сомневается и он. А что, если, в самом деле, они на пороге страшной, непоправимой ошибки?!

– Натали…

Она подавила тяжелый вздох.

– Ах, Боже мой, но чего же вы еще хотите от меня? – задрожал злыми слезами ее голос. – Зачем вы меня… еще мучаете?

И она заплакала…

– Но, Натали, я все отдаю в ваши руки, – сказал он, глубоко взволнованный и совсем непохожий на Онегина. – Если вы скажете, чтобы я исчез, вы никогда более не увидите меня… А мнение света – ф-фа!.. Я ведь знаю, что вы меня не любите, не можете любить и потому…

Она быстро вытерла слезы и вдруг охрипшим голосом зло проговорила:

– Я согласилась быть вашей женой – чего же вам еще от меня нужно?!

– То, что вы умышленно не хотите понять, чего мне теперь нужно, это-то вот хуже всего и есть. Натали… – тихо уронил он. – Но… но если вы передумаете, хотя бы за час до свадьбы, пришлите мне одно слово, и я исчезну…

Натали с досадой топнула ножкой – это было ее привычкой – и, повесив голову, пошла к себе. Когда он веселится и дурачится, он еще терпим, но такой… – нет, такой он ей не нужен!..