А ехал Олег в легендарный Палм‑Спрингс с определенной целью — в знаменитое казино Agua Calliente. «Аква Каллиенте» на испанском — горячая вода. Олег как‑то раз останавливался здесь, проживая с коллегами после работы на соседнем курорте, в Индио. То расследование было связано с крупными махинациями по покупке в этой местности земельных наделов, в которых были замешаны и российские коммерсанты. Дело было, в общем, рутинное — расследовали его быстро, виновных выявили, материалы собрали, и осталось тогда два дня, чтобы отдохнуть в этом пустынном климате. И климат, и местность Олегу тогда понравились. Понравилось и казино — вроде бы ничего особенного, но комфорт и даже некоторая роскошь посреди пустыни — такое встретишь нечасто. Тогда и узнал Олег историю этого, да и многих других калифорнийских казино.
Дело в том, что игорный бизнес в Калифорнии запрещен. То есть настоящие казино с тысячами игровых автоматов и т. п. здесь не разрешаются. Есть игорные дома, где играют в покер и в блэк‑джек — они невелики, и размах совсем не тот. А те, настоящие, сверкающие хрусталем, одетые в мрамор и гранит казино с многоэтажными отелями и огромными гаражами для автомобилей игроков — они в Калифорнии тоже существуют, но существуют на индейской земле.
Комплекс вины завоевателей — загнав когда‑то индейцев в резервации, им создали теперь очень даже вольготные условия для жизни. Одно из них — право заниматься безналоговыми прибыльнейшими бизнесами, в частности игорным. И еще — продажей табака.
Ну и денежное пособие официальным членам индейских племен выплачивается немалое. Так что сейчас очень многие захотели бы стать индейцами, да только те свои права, естественно, ревностно охраняют… А казино существуют и приносят огромные прибыли — такова уж специфика этого бизнеса. Вот Олег и думал о том, что уже давно не играл и что неожиданно для самого себя может получить удовольствие от этой неожиданной служебной поездки. А необходимость поездки назревала день ото дня. Время, прошедшее после допроса Люкаса Келлера, было насыщено событиями.
Во‑первых, Ким продолжал «раскопки» по Сатыросу, и данные становились все полнее и интереснее.
Дальше — больше. На следующий день после допроса признался в убийстве Фелпса Люкас Келлер. Перед этим он долго совещался со своим адвокатом, а потом сделал официальное заявление. Так как Олега не было в офисе, выслушал его Лайон. И что же? Люкас сознался в убийстве на почве ревности. Он поведал Лайону о давних отношениях с Самантой и о том, что профессор преследовал его женщину, а он, Люкас, никак не мог с этим мириться.
— Что думаешь? — спросил Лайона Потемкин.
— Врет, по‑моему, — сказал Лайон очень серьезно. — То есть не о том врет, что убил, а о мотивах. Мне Сандра рассказывала о Саманте. И о том, как она к Келлеру относилась. Увы, теперь ее в суд не вызовешь…
— Ну да. Суд учтет раскаяние Келлера, да и мотив такой… гуманный. Господин Келлер решил сократить себе срок отсидки. Похвально, похвально…
Лайон поглядел на Олега озадаченно:
— Вы что же, ему верите?
«А какая кому разница — во что мы с тобой, дорогой мой господин Лайон, верим, а во что не верим? — хотел сказать ему Олег. — Важно — что мы соберем и представим суду. А сейчас у присяжных получается логичная законченная картина…»
Но ничего этого он Лайону говорить не стал, зато вечером, докладывая Хопкинсу о ходе расследования, попросил:
— Гэри, ты мне можешь оказать личную любезность?
Хопкинс поглядел на Потемкина с интересом:
— Послушайте, сэр, если бы мне пришло в голову суммировать все личные одолжения, о которых вы попросили в ходе этого расследования, и если бы я решил выставить вам счет — хотя бы очень скромную сумму за единицу этих одолжений, — я бы уже, пожалуй, разбогател. — Хопкинс кашлянул и стер с лица улыбку. — Говори, что еще случилось…
Олег кратко рассказал о ситуации вокруг Сатыроса и пояснил:
— Процентов на девяносто федералы его заберут себе — там слишком многое наворочено.
— Так чего ты хочешь?
— Чтобы по делу Фелпса я с ним побеседовал. Других его дел касаться не будем… Договоришься с Коммингсом?