– Она кричит, – включается хор посетителей, у которых талоны в другое окошко.
Рубеж еще не пройден. Мы стоим на развилке. Один путь ведет к «позовите начальника – да пожалуйста – я напишу жалобу – пишите сколько угодно – и напишу» и отчаянным попыткам хлопнуть дверью.
Но мы еще можем пойти по пути деэскалации.
– Я говорю нормально, вам показалось, – сообщает сотрудница примирительно.
– Конечно, – соглашаюсь. – Так что с абонементом?
Шкрябанье, клацанье, шмяк-бряк – типсы скребутся почти дружелюбно.
– Может, это за радио?
Напряжение спадает. Корабли меняют курс. Самолеты возвращаются на базу. Очередь вздыхает.
Государства исчезают. Священное право частной собственности переходит из рук в руки. Политиков ждут государственный трибунал или Гаагский суд. Только сотрудницы почты вечны. Они могущественнее премьеров, президентов и секретарей. Потому что их суперсила – в равнодушии.
Они могут воспылать симпатией или ощетиниться от неприязни. Но это только видимость. Они эволюционируют. Мы – вид, обреченный на вымирание. Жирные птицы моа. Грузные представители мегафауны и доисторический лес.
Гусеница
«Помолвленная пара формирует надежный оборонительный союз – каждый партнер преданнейшим образом поддерживает другого. (…) Неизменно пребывая в позах наивысшего самовосхваления, редко отлучаясь даже на расстояние ярда друг от друга, наша чета совершает свой жизненный путь» (Конрад Лоуренц (60)).
Хороший скандал требует сноровки. Хороший скандал требует осторожности.
Не повышать голос. Не использовать аргументы, которые можно обратить против нас. Не бросаться угрозами, которые мы не сможем исполнить. Умело разыгрывать свои карты, даже когда они не ахти.
Мама тренировалась на почте. В офисе. В школе. В жилищном управлении. Оттачивала мастерство на продавщицах. Консультантах. Сотрудницах учреждений. Администраторах. Учительницах. Чиновниках.
Скандалы были разновидностью тренинга. Бесконечными военными играми. Она засекала, сколько времени уходит на реакцию. Подбирала идеальную тактику.
Разведка боем.
Помню ее на седьмой день военного положения (61).
– Я хочу знать, где мой брат. Его забрали из дома трое гражданских.
– Фамилия? – И через мгновение: – Таких у нас нет.