— Конечно, когда вам будет угодно.
— Теперь позвольте проводить вас к столу, а после поговорим о делах насущных.
Я только набрала в грудь воздуха, чтобы сказать: “Мы спешим. Тони срочно нужна помощь!”. Но меня остановили одним лишь движением. Наш умирающий лично подошел и, взяв меня за руку, крепко её сжал и провел пальцем по тому месту, к которому прикоснулся губами Ра Мон. Словно хотел стереть это прикосновение с моей кожи. И у него получилось. Странно, почти ласковое движение, заставило что-то вспыхнуть внутри и выжгло образ привлекательного Халифа. Пугающе. Опасно. Навсегда. Одно лишь касание.
— Не надо, — шепнул Тони одними губами. Снова мысли прочитал, не иначе.
По традициям Халифата, во главе стола всегда сидел хозяин дома. По правую руку от него жена, а затем самые почетные гости. Нам с Геком по идее доставалось место по левую руку от Ра Мона. По статусу меня хотели усадить рядом с Пятым Халифом, но Тони внес сумятицу, опустившись на мое место.
— Здесь удобнее, мы же не на открытом приеме, — небрежно бросил он, поймав удивленный взгляд Ра Мона и, дернув меня за руку, заставил сесть рядом.
Что вообще происходит? Такое чувство, что Тони не умирает, а в нем просыпается непослушный ребенок или ревнивый мужчина. Не знаю, что хуже, но мужчины определенно боюсь больше.
Больше никто ничего не сказал. Хочет Тони сидеть рядом с чужестранкой? Пусть сидит. Все сделали вид, что очень увлечены обедом. Я же сжимала пальцами вилку и не могла заставить себя проглотить ни кусочка. Всему виной стало похмелье и удивительная, по моим меркам, медлительность. Нужно скорее лечить Тони, а мы тут вкушаем деликатесы Халифата.
— Выпей, — шепнул Тони и протянул маленькую расписную чашку с прозрачной жидкостью.
— Что это?
— Яд, конечно. Специально для тебя достал.
— Не смешно, — я скуксилась и приняла из его рук чашку. Сделала глоток, но гортань обожгло так, что слезы выступили на глазах.
Чашу из моих рук Тони забрал мгновенно и допил одним глотком, сделав вид, что ничего не было. Удивительно, но головная боль отступила почти мгновенно, как и похмельная тошнота. Я огляделась, но все были так увлечены едой, что, казалось, не замечали ничего вокруг. Интересно, это еще одна традиция или все так проголодались? Нужно после спросить у Тони или поинтересоваться у Ра Мона, есть ли в его библиотеке книги о традициях Халифата, чувствую, мне пора их изучить. Иначе снова могу попасть впросак.
Задумавшись, вновь взяла в руки вилку и потянулась к знакомому до боли блюду. Я хорошо помнила его магический пряно-мятный вкус. Так захотелось, что аж зубы свело. Острам как специально стоял между мной и Тони. И я в ужасе вжала голову в плечи, когда в тишине столовой раздался звон, привлекший внимание всех за столом. Это мы с Тони столкнулись вилками…
— Благородная Аннет, — улыбнулся Ра Мон, — вы не перестаете удивлять. Не знал, что вы ценитель халифатской кухни.
— Успела познакомиться с несколькими блюдами, — смутилась я и тут же убрала вилку, позволяя Тони взять первым. Но этот негодяй решил меня добить, положив кусок на мою тарелку.
Да что же он творит?
Но даже если спрошу, никто не соизволит объяснить — это и дураку понятно. Одну традицию Халифата я знаю: “ Говорить и делать странные вещи, но никому, ничего не объяснять. Время покажет. Сам разберется”.
Умирать это так странно: чем слабее становится тело, чем ближе ледяное дыхание смерти, тем глубже вдыхаешь ты сам. Тем ценнее становится каждое твое действие, каждое мгновение, каждое слово. Ты понимаешь, что не хочешь тратить последние сутки жизни на плохую еду, неприятных людей и условности. Больше не можешь и не хочешь сдерживать то, что чувствуешь в угоду чужим желаниям. Ты начинаешь жить на полную катушку именно тогда, когда остается всего несколько часов этой самой жизни.