Подобные требования асоциального характера связаны и с замораживанием на годы социальных выплат людям. Ответ на вопрос можно найти в самой сущности МВФ, в распределении в нем ролей, в квотах, в пуле принимающих решения. Видимо, риторическим является и вопрос, где, в какой стране экономическая ситуация стала лучше после тесного взаимодействия с МВФ. Какая из стран прогрессирует благодаря МВФ. Ответ на вопрос не требуется. Он известен.
Но еще легче понять проблему, согласившись с неопровержимой сентенцией: в международной политике, особенно в экономической сфере, альтруизма никогда не было, нет и не будет. Ни МВФ, ни ключевые столицы мира, на западе ли они, на востоке, севере или южнее Украины, ничего бескорыстно в более-менее серьезных масштабах делать не будут. Они прагматы и меркантилисты не меньше, чем украинцы. Поэтому, ставя себя заведомо в позицию абсолютного объекта, проводя политику населения подмандатной территории, разрешая посольским работникам других стран разного ранга контролировать, а по факту, управлять важнейшими национальными учреждениями, назначать кадры; отчитываясь перед зарубежными функционерами как нерадивые ученики перед властным и авторитарным директором школы, хорошо пользующимся либерально-демократической лексикой, – мы ведем страну к безусловной и всеобъемлющей деградации, национальному вырождению.
Понятно, что вскормленная и воспитанная международным спекулятивным капиталом сеть его адептов в Украине и защитников его интересов представляет уже не только горизонталь, она превратилась в многослойную пирамиду, участники которой занимают различные ниши украинского общества и украинской системы управления. Некоторые из них (как ни парадоксально, одни из самых никчемных и, как доказала практика, неэффективных и нерезультативных) «благодетелями», внешними и внутренними бенефициарами, были внедрены вплоть до высших постов в исполнительной власти и банковско-финансовом секторе. В основании же этой пирамиды нередко встречаются даже не выпускники строго определенных вузов, а студенты. Игорю на различных конференциях не раз приходилось обращать внимание на невероятно шустрых, даже сказать, пронырливых мальчиков и девочек, без тени сомнения подбегающих к взрослым дядям, облеченным званиями или властью, либо и тем и другим вместе, с целью войти в контакт, познакомиться, обязательно расписать свои успехи (чаще заключающиеся в наличии пары тезисов на каких-то семинарах).
Игорю они очень напоминали представителей так называемой «канадской компании», которые абсолютно беспардонно влезали в офисы, квартиры людей, а особо бесцеремонные приставали прямо на улице. Предлагали «по немыслимо мизерной цене» всякий ненужный ширпотреб, по сути, хлам. Буквально «впаривали» доверчивым гражданам разных возрастов (особенно бабушкам) все, что угодно (конечно, нижайшего качества да и реально по цене, значительно превышающей магазинную). Только этих «канадских коммивояжеров» со временем начали не стесняясь выгонять из домов, а на офисах вешали объявления, не разрешающие им даже входить. А вот на торговцев активностью по-прежнему такой быстрой и адекватной реакции нет. Хотя складывается впечатление, что процесс пошел.
Отношение у Игоря к «торгашам» всех мастей сложилось еще в семье. Мама, учительница с 40-летним стажем работы, отец, всю жизнь проработавший на производстве, работников тогда еще «советской торговли» рассматривали как особую категорию людей. Со своими привычками, своими приемами, даже своим менталитетом. И вопрос даже не в том, что позднее с интересом прочитал биографическую книгу Генри Форда, в которой перед Игорем образ производителя, создателя, строителя, с одной стороны, и «торгаша», с другой, вырисовался, может быть, и весьма примитивно и упрощенно. Но зато выпукло. Ну как не вспомнить реальную историю времен дефицита, когда в маленьком городке работа мамы завсекцией обуви в местном универмаге обеспечивала золотую медаль весьма посредственной в плане учебы дочери. Возможно, скажете: «Так это тогда». «Но почему сейчас, – думал Игорь, – знакомая продавщица на небольшом рынке, приветливо улыбаясь, все равно норовит всучить среди продаваемых фруктов почти всегда несколько подгнивших?» И, видно, весьма удивляется, что после нескольких таких случаев Игорь проходит мимо ее лотков. Может быть, у «торгаша», как у змеи в притче «натура такая?» Но вернемся к нашим торговцам активностью.
В подавляющем, нет, это не для красного словца, действительно подавляющем большинстве случаев эти гиперактивные юноши и девушки являются студентами или недавними выпускниками одного распиаренного до невероятности вуза на киевском Подоле. Игорь позднее понял, что их там учат буквально влезать в любые возможные грантоедские проекты, создавать с этой целью нужные или не очень общественные организации. Действовать не вглубь, а вширь. И обязательно с максимальной публичностью, демонстративностью. Как говорят, пиар – это наше все.
Но даже беглый анализ успехов и достижений выпускников этого вуза дает очередное подтверждение тому, что активность и профессионализм – это совсем не одно и то же, напористость и осязаемый результат – тоже не всегда идут рука об руку. Одиннадцать (одиннадцать!) грамматических, пунктуационных, стилистических ошибок у выпускницы гуманитарного профиля с красным дипломом в двух абзацах благодарности за очень высоко стоящее кресло в образовательной сфере – это не хохма, это реальность. Бездарнейший и никчемный министр экономики – из той же оперы.
Но в том то и собака зарыта, что самокопание, ну пусть самоанализ, элементарное человеческое чувство неловкости при очевидных ляпах у этих ребят и девчат отсутствует напрочь. Их не тому учат, атмосферу не такую создают. Вперед! Еще раз вперед! Занять побыстрее как можно больше клеточек. Профан? Не страшно. Компенсируем пиаром. Неумеха? По барабану. Зато посмотрите какой хипстер. Растянутая на горловине футболка не первой свежести на заседании в Кабмине? Арафатка (она же куфия) на министерских мероприятиях? Так это же фрики. Прикольно ведь.
Зато бросаются в глаза на фоне спокойных и не всегда к месту углубленных в себя знающих людей. А еще если пройтись в радужном марше по Владимирской в защиту ЛГБТ (и совсем не обязательно себя), мониторящие и сканирующие такие вещи больше, чем что-либо, грантодатели-доноры-благодетели запишут в когорту правильных и своих. Главное, чтобы слушались, шли в фарватере, в кармане возле сердца берегли инструкции. Как часто стали появляться довольные собой, лоснящиеся от гордости и неунывающие из-за возможности эмигрировать во время «Ч» адепты транс-националов, по сути их наемные работники. Очень-очень неплохо оплачиваемые хозяевами. Они – боевой, хорошо ангажированный и мотивированный отряд, призванный внушить, втюхать «туземцам», что без старших братьев, их денежек, их покровительства «туземцам» гаплык.
Бездумное следование инструкциям, рекомендациям, обязательным для выполнения, приводит к тому, что мы лишаем себя возможности проанализировать: а что инструктирующие нас делали в своих странах, для себя, как решали свои проблемы. По мнению Игоря, книга всемирно известного норвежского экономиста, профессора Эрика Райнерта, которая в цивилизованном мире стала бестселлером, «Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными» должна стать настольной книгой у каждого студента, причем независимо от специальности, у каждого чиновника и функционера от власти, у каждого школьного учителя общестенных дисциплин. Образно говоря, она должна быть осиновым колом против вампиров, высасывающих всю кровь, все соки из Украины, работающих на своих хозяев и на свое личное благополучие. Квинтэссенция этой книги: не делайте то, что вам говорят делать богатые сегодня страны, а делайте то, что они делали сами.
В связи с этим Игорь недавно узнал о странной ситуации, о которой почему-то никто не говорил, на «Титанике». Оказывается, мужчин из третьего класса (а они находились в самом низу судна в помещениях без окон, ими никто не занимался из персонала, они более других были обречены на верную смерть) в конечном итоге спаслось 16 процентов, а мужчин-пассажиров второго класса, которые имели гораздо лучшие условия, чтобы спастись, были ближе к спасательным шлюпкам, проходы были шире и т. д., спаслось в два раза меньше – 8 %. Это при том, что во втором классе было значительно больше женщин, следовательно, в абсолютных числах, пропорция спасшихся из третьего класса еще больше. В чем предполагаемая причина? А дело в том, что во втором классе ехали достаточно зажиточные люди – юристы, врачи, коммерсанты. Билеты в этот класс были несравненно дороже, чем в третий. Солидные, привыкшие к порядку люди, считали, что ими должны обязательно заняться, дать инструкции, организовать очередь, организованно вывести к шлюпкам. Большинство из них так и остались чинно ждать инструкций, доверяя персоналу и сохраняя медлительную выдержку. Пассажиры же третьего класса знали, что никто о них беспокоиться особо не будет, что их выживание зависит от них самих. Они ничего не ждали от других. Они быстрее и активнее принимали решение, быстрее и активнее шли к своему спасению.
В отношениях с иностранными благодетелями позиция пассажиров второго класса гораздо губительнее, во всяком случае, малоперспективнее, чем готовых самостоятельно бороться за себя, за свою жизнь людей. Политикам, на деле, а не на словах, патриотичным, очень не мешало бы знать эту историю и перенести ее на собственное понимание далеко не альтруистических «советов посторонних».
Разбалансированность власти в конце нулевых, постоянное противостояние президентской вертикали и кабминовской, неразбериха в подходах противодействия мировому финансовому кризису не могли не сказаться на общем коррупционном климате. Как раз в то время Игорь услышал анекдот о защите кандидатской диссертации молодым аспирантом-зоологом. Тема была связана с развитием поголовья лошадей. На вопрос члена совета, почему поголовье постоянно уменьшается, соискатель ответил, что есть на то три причины. Первая – уменьшается ареал обитания. Вторая – ухудшилась селекция пород. И третья – тырят. «Да, но если тырят из одного места, появляется же в другом», – после задумчивой паузы заметил оппонент. «Нет, – нашелся соискатель, – дело в том, что везде тырят!»
Конечно, коррупционные схемы стали заковыристей. Креативней. Кто-то из юморных знакомых Игоря назвал их даже более интеллигентными, чем ранее. Что раньше? Пришел в один из главных кабинетов на Банковой как-то посетитель, подыскал хорошую для себя хлебную работенку, положил на стол известному стране начальнику пухлый заклеенный конверт. А тот с громким криком: «Это что – взятка? Как вы смеете?!» – берет конверт и бросает его в урну, стоящую позади начальственного стола с правой стороны от самого начальника. И взятку ведь не брал. Ведь в урне она. А куда ж – в окно выбросить? В урне так в урне. Какой же посетитель при таком большом начальнике в нее полезет. Такая вот история.
Есть у Виктора Андреевича Ющенко родной старший брат Петр Андреевич. Кто-то говорит о его интересе на газовом рынке. Кто-то обсасывает все, связанное с компанией «Петрогаз». О тяге семейства Ющенко к миру прекрасного известно всем. Но Игорю пришлось столкнуться с этой страстью старшего брата непосредственно. И произошло это в Украинском доме. После третьего подхода к Игорю самого брата президента в сессионном зале с настоятельным предложением провести персональную для Игоря экскурсию по выставленной в Укрдоме коллекции картин, икон, да всего на свете, собранного Петром Андреевичем, четвертый раз отказать коллеге у Игоря не хватило сил.
Дорога пешком по Грушевского к Европейской площади заняла минут десять. И пока они спускаются по крутой улице, несколько слов о расположении рабочих мест в зале под куполом. Поскольку ряды в сессионном зале расположены неудобно, часто, чтобы выйти со своего рабочего места, нужно поднять несколько человек. Процедура сложная, наступание на ноги почти неминуемо. Кислые мины вынужденных подниматься коллег, к тому же рисковавших носками своей недешевой обуви («сколько можно выходить?!»), присутствуют. А еще, если комплекция не легкоатлетическая, то вообще проблема. Правда, для особенно тяжеловесных товарищей, как правило, выделяются с двух сторон зала несколько больших боковых кресел. Но на всех упитанных их все равно не хватает. Поэтому борьба фракций накануне первого заседания каждого очередного созыва сосредоточена не только на том, в каком секторе зала фракция хотела бы сидеть. От этого зависит скорость добегания до президиума. Особенно с целью его блокирования или деблокирования. Пожалуй, не меньшее внимание уделяется тому, сколько у фракции выходит боковых мест у проходов. Чем больше, тем удобнее, тем меньше синяков на пальцах ног у коллег. Крайние места у прохода – вообще для глав фракций, заслуженных депутатов, председательских подпыхачей и т. п. Чем дальше вглубь ряда, тем рядовее депутат. И, естественно, наоборот. Игорь сидел почти всегда возле самого прохода. Коллеги к этому относились нормально: часто выходил к трибуне выступать. Им же меньше приходилось вставать, пропуская его. Поэтому Петру Андреевичу подойти к Игорю в очередной раз и завести разговор о родословной почти всех знаменитых и успешных в мире людей, сведя ее исключительно к украинским корням, было проще простого.
И вот персональная экскурсия с персональным гидом-рассказчиком началась. Несколько этажей, расположенных по периметру картин, икон. Огромное количество всевозможных портретов. Опустим содержание почти двухчасовой лекции. Весьма патриотична с точки зрения истоков и генезиса мировой цивилизации. Иногда интересные факты, часто явные натяжки, немало притянутого за уши. В целом забавно. Но у Игоря возник простой пролетарский вопрос: «Откуда?!» Какие-то экземпляры явно ценные, какие-то похожи на кич. Но откуда столько? По сути, это тянуло на автономный большой музей-галерею. Выяснилось, что все это, или почти все, из запасников (недоброжелатели Петра Андреевича утверждают, что далеко не все из запасников) областных, городских, районных музеев по всей Украине. Как это пришло в частную коллекцию? Называют и организатора – оператора. Игорь Дмитриевич Лиховой. Инженер-электромеханик по образованию. После партийно-советской работы на протяжении 16 лет директор Каневского музея-заповедника Тараса Шевченко. А вот в 2006–2007 годах – руководитель Службы по вопросам сохранения национального культурного достояния Секретариата Президента Украины. Интересно, ведь правда? А до этого (2005–2006) – министр культуры и туризма Украины. С директора музея в Каневе (не будем, из почтения к Тарасу Григорьевичу, говорить, что это было до реконструкции, закончившейся в 2010 году) сразу в министры. А говорят, что раньше лифтовое хозяйство находилось в загоне! Врут.
Мы вовсе не отрицаем, что умение/неумение подбирать кадры для Украины, впрочем, как и для других стран, – притча во языцех. Была, есть и, кто-то подсказывает, будет всегда. Проблема не меньшая, а значительно большая – а кто кадры подбирать-то будет?
«Найти хорошего специалиста – большая проблема», – говорит глава партии «Слуга народа» в апреле 2020 года. И аргументирует тем, что лично (представляете – лично!) общался с более чем 200 кандидатами на должность категории «А». И продолжает: «Если пятеро из них соответствовали необходимому уровню, то это хорошо».
«Похвально, – подумал Игорь. – 200 личных собеседований! Но, с другой стороны, такой малый процент соответствия необходимому уровню. А категория «А» – это очень и очень высокие должности. «А судьи кто?» – так и послышался возглас Чацкого. Переиначим. А какова компетенция того, кто делает выводы о соответствии или несоответствии. А сам-то чему он соответствует? Столько сразу вопросов! А ответ простой. Всего лишь биография. Что ж, посмотрим.