— Любовь и уважение к жизни во всех ее проявлениях, понимание, что священны жизнь и всё, что способствует ее расцвету, а не вещи, власть и всё то, что мертво.

— Стремление как можно больше умерить свою алчность, ослабить чувство ненависти, освободиться от иллюзий.

— Жизнь без идолопоклонства и без иллюзий, так как будет достигнуто такое состояние, когда иллюзии будут не нужны.

— Развитие способности к любви наряду со способностью к критическому, реалистическому мышлению.

— Освобождение от нарциссизма и принятие всех трагических ограничений, которые внутренне присущи человеческому существованию.

— Всестороннее развитие человека и его близких как высшая цель жизни.

— Понимание того, что никакое развитие не может происходить вне какой-либо структуры, а также понимание различия между структурой как атрибутом жизни и „порядком“ как атрибутом безжизненности, смерти.

— Развитие воображения, но не как бегства от невыносимых условий жизни, а как предвидения реальных возможностей, как средства положить конец этим невыносимым условиям.

— Стремление не обманывать других, но и не быть обманутым; можно прослыть простодушным, но не наивным.

— Всё более глубокое и всестороннее самопознание.

— Ощущение своего единения с жизнью, т. е. отказ от подчинения, покорения и эксплуатации природы, от ее истощения и разрушения, стремление понять природу и жить с ней в гармонии.

— Свобода, но не как произвол, а как возможность быть самим собой — не клубком алчных страстей, а тонко сбалансированной структурой, которая в любой момент может столкнуться с альтернативой: развитие или разрушение, жизнь или смерть.

— Понимание того, что лишь немногим удастся достичь совершенства по всем этим пунктам, и в то же время отсутствие амбициозного стремления „достичь цели“, так как известно, что такого рода амбиции — всего лишь иное выражение алчности и ориентации на обладание.

— Счастье всевозрастающей любви к жизни, независимо от того, что уготовано нам судьбой, ибо жизнь сама по себе приносит человеку такое удовлетворение, что он едва должен беспокоиться о том, чего он еще мог бы или не мог бы достичь»[139].

Последние годы жизни, проведенные Фроммом в Швейцарии, были отягощены болезнями. Он перенес два инфаркта, а за пять дней до восьмидесятилетнего юбилея, 18 марта 1980 года, его не стало. По завещанию Фромма его останки были кремированы, а пепел развеян над озером Маджоре. Эрих Фромм не стал ни раввином, ни ортодоксальным фрейдистом, ни радикальным марксистом, ни буддийским проповедником, он достиг большего — пройдя долгий путь длиною в жизнь, он стал самим собой.

Один человек пришел к Бокудзю и спросил:

— Вы действительно следовали своему Учителю?

— Да, я следовал ему, — ответил Бокудзю.

Но всем было известно, что Бокудзю вовсе не следовал своему Учителю.

Поэтому человек недоверчиво спросил: