— Девиант! — догадалась Линн, — Как он тут очутился?

— Не знаю, но тут ему самое место. Здесь градусов на пятнадцать холоднее, чем на равнине. Когда трансформация завершится, только в горах он и сможет выжить.

Лютер словно впал в анабиоз и ни на что не реагировал. По его телу время от времени пробегала мелкая дрожь. Что-то тихо хрустело и хлюпало. На полу под лавкой образовалась лужа прозрачной слизи.

Килару приходилось соображать очень быстро.

— Какая температура для них критична?

Робинс задумалась.

— Точно не знаю. Что-то около трехсот восьми Кельвинов. При трехстах ему уже станет не комфортно, а после трехсот пятнадцати он начнет плавится как свечка. Нарушаются молекулярные связи. В общем, загорать на пляже они не любят.

Килар напряг извилины, примерно подсчитал в уме: триста восемь Кельвинов, это порядка тридцати пяти градусов по Цельсию. В пустыне до пятидесяти доходило. И в джунглях скорее всего жара, духота. Лютеру отсюда хода нет.

— Это какой-то вирус?

— Сперва так и думали. — отозвалась Робинс, продолжая держать Лютера на прицеле. — Но ни одна лаборатория не смогла выделить патоген. Оно встраивается в спираль ДНК, разбивает ее, а потом собирает заново, но уже по-своему. Эта дрянь искусственная. Говорят — какие-то наночастицы. Кто бы мне объяснил, что это за дерьмо, и с чем его едят! Древние распылили это в конце войны, чтобы снизить поголовье противника, но как всегда перестарались, и зараза начала распространяться бесконтрольно.

Странник напряженно думал. Целый ворох важной информации, и решать нужно прямо на ходу. На долгие разбирательства времени нет.

— Постой, ты сказала, для меня заразна. А для вас разве нет?

— Женщины резистентны. Поэтому в Леоре все устроено именно так. — Робинс посмотрела на него с жалостью. Раньше за ней этого не водилось. — Тафу… то есть таким как ты, доверять нельзя. В любой момент вы можете превратиться во что-то вроде… него. И начать убивать. А мы даже не знаем, как эта дрянь передается. Сначала ваших сместили со всех должностей и установили строгий санитарный надзор, потом изолировали, а шестьдесят лет назад святоши захватили власть и решили проблему радикально.

— Похоже эту штуку изначально разрабатывали против мужчин. — Линн выглядела напуганной, но держала себя в руках. — В армии женщин было мало — по сохранившимся данным, от семи до пятнадцати процентов. Девиация гораздо эффективнее любых ядов, кассетных бомб или гамма-лучей. Зараженный не умирает, но становится миной замедленного действия. Превращается в монстра и рвет сослуживцев на куски.

— Генетическое оружие?

— Что-то вроде того.

— А как они размножаются?

— После завершения трансформации становятся обоеполыми, — объяснила Робинс, — Мерзость! Даже думать об этом противно. Они погружаются в стазис при температурах ниже точки замерзания. Молодняк развивается прямо в утробе взрослой особи, а потом какое-то время питается ее тканями. Жрут мамашу, пока не окрепнут.

Лютер сидел в той же позе и трясся как вибростанок. Под рясой что-то шевелилось и перекатывалось. Лицо превратилось в подобие свиного рыла. Килар вроде бы разглядел два торчащих клыка, но в полумраке мог и ошибиться.

— Обходим стол и медленно двигаемся к выходу.