Алексей поднялся на ноги. Колени все еще плохо гнулись. Рубашка на спине промокла от пота. Пыльное пространство пересекали редкие солнечные лучи. Скошенный потолок покрывали дыры от осыпавшейся штукатурки с неровно-нарезанной сеткой драни. В некоторых местах на стенах сохранились желтые обои. На полу кроме выдолбленного паркета валялся изодранный полосатый матрас. Распахнутая настежь дверь вела на узкую лестницу, исчезающую в густых тенях заколоченного дома. Пахло молью, сыростью и гниющими досками. Снаружи шумел ветер. Поскрипывал трухлявый каркас дома, словно кости старика, страдающего остеохондрозом.

— Нужно спуститься вниз, на первый этаж, — прошептал Алексей.

— Там, наверняка темно, как в могиле, — Рудик шлепнул себя сначала по одной, потом по другой щеке. — Я кажется тоже начинаю трястись, дружище.

Они вышли из комнаты на верхнюю площадку лестницы и стали осторожно спускаться вниз. Рудик первый, Алексей сразу за ним. Ступеньки визжали и скрипели на все лады. В тишине эти звуки походили на вопли безумного струнного оркестра, играющего на расстроенных инструментах. Ребята преодолели верхний пролет. Дальше лестница разворачивалась и уходила в почти непроницаемую темноту первого этажа.

Внизу полыхнуло. Синие вспышки замелькали на стенах и потолке, словно включился огромный стробоскоп. Мельтешение сменилось ослепительным белым сиянием. Через мгновение темнота вернулась, но перед глазами Алексея еще плавали розовые круги. Где-то впереди чертыхался Рудик. Зрение вернулось не сразу, но появился запах: какая-то животная вонь, словно в зверином логове. Алексей не мог выразиться точнее. Он ни разу в жизни не сталкивался ни с чем с подобным.

За стенкой что-то шевельнулось, заскреблось. Послышались тихое царапанье, застонала хлипкая половица. Спертый воздух искажал звуки. Было не понятно, то ли скрип доносился из соседней комнаты, то ли раздается в двух шагах от тебя.

У Алексея неожиданно скрутило мошонку. Страх встал перед ним стеной и заставил замереть на месте.

— А, черт! — вскрикнул Рудик. Лестница зашаталась под ногами. Алексей плюхнулся на ступеньку, прижавшись плечом к стене. Раздался оглушительный треск, стук обвалившихся досок и грохот падающего тела.

— Ай! Эта задроченная лестница! Лёха! Я провалился! — Внизу слышалась возня. Рудик пытался выбраться из-под обломков рухнувшей лестницы.

«Ему надо помочь», — думал Алексей.

Он продолжал сидеть на месте, слившись со стеной в единое целое. Ужас сдавливал его со всех сторон, перекрывал дыхание. Тело цепенело с каждым мгновением. Он понял, что не в состоянии шевельнуть даже мизинцем.

— Лёха! Где ты? Помоги выбраться из этой дерьмовой рухляди! Да где же ты, Лёха! У меня застряла нога! Помоги мне! Лёха!

Что-то приближалось к ним из затхлой темноты дома. Что-то шло, негромко шаркая по деревянному полу. Сердце Алексея замерло под ребрами, как пойманная в мышеловку крыса. Он открыл рот, чтобы закричать, но с его губ не сорвалось ни звука.

«Нам нужно бежать! Я должен помочь ему. Он только что спас мне жизнь и теперь я должен ему помочь. Нам надо бежать! Бежать!»

Но он не мог бежать. Не мог спасти никого, даже себя.

— Где ты там, отзовись! Ой, Лёха, здесь кто-то есть! Кто-то есть! Не подходи ко мне, ублюдок! Слышишь, не походи, твою мааа-аать!

Рудик внизу яростно задергался, пытаясь вырваться из ловушки. Какая-то пустая жестянка отлетела в угол и ударилась о стену. Затрещала сухая доска.

— Ну помоги же мне, Лёха! Дай руку! Пожалуйста! Скорее!

Нечто рванулось из тьмы, перелетело полосу света и рухнуло под лестницу. Оно разнесло на куски уцелевшие ступеньки, подняло слежавшуюся в щелях вековую пыль. Алексей неожиданно вышел из столбняка и бессознательно пополз наверх.

— Ааааааа-оооооо!!!