Зорьян вернулся, когда они катались на качелях-«лодочках». Вартуша с Тишей на руках и Йонаш заняли лавочки, а Мохито их раскачивал, переспрашивая:

– Тиша, ты не боишься? Не страшно?

Вероника всем передала привет, Вартушу поздравила с трудоустройством, а Мохито пообещала привезти надувного крокодила в пару к жирафу.

– Она сказала, что вернется через пару недель. После оглашения завещания и предварительного заключения следствия. Говорит, надо бы еще заехать, проконтролировать изготовление алтарного купола, потому что мало ли что пишут в отчетах.

– Почему следствие? Она хотя бы намекнула? – помогая Вартуше выйти из «лодочки», спросил Мохито.

– Сказала прямо. Мать забрали почти в коме. Неделю вытаскивали, ей чуть-чуть полегчало. Начала ходить. Дала санитару денег, попросила купить бутылку медовухи. Тот сказал: «Бутылку тебе много будет» и купил чекушку. Юлиана выпила, попала в реанимацию и умерла. Подозревали отравление, но это не подтвердилось. Просто нельзя было пить. Организм не выдержал.

– Блинский блин… – пробурчал Мохито. – Такая сверкающая клиника, денег, небось, за палату платили немерено.

– А получилось как в районной больничке, – кивнул Зорьян. – Санитара уже арестовали. А что толку?

На следующее утро Вартуша приступила к работе. Валявшиеся в ангаре книги Светозара ни капли не беспокоили, а вот идея «Уголка позора» прочно завладела умом. Кадровик принес лист ватмана, восемь увеличенных фотографий из личных дел, а канцтовары велел искать самой – ни красок, ни карандашей в части не было. В ход пошли подарки Вероники, которая накупила Тише всяких разностей. Разложенные по бумаге фотографии бритых наголо и хмурых волков навевали мысли о стенде «Их разыскивает полиция». Вартуша попыталась скрасить бандитский аромат «Уголка», нарисовав по краям несколько вьющихся розочек, но почему-то получилось только хуже. Светозар проинспектировал работу после обеда, остался очень доволен и даже пообещал выдать небольшую премию.

«Уголок позора» провисел на пожарном щите до семи вечера, а потом куда-то исчез. В ходе расследования выяснилось, что камеры наблюдения возле административного корпуса не работают. Разъяренный Светозар выгнал отряд на пробежку в полном снаряжении, а Вартуше подарил еще одно яблоко – в возмещение траты сил и украденных розочек.

Близость к кабинету начальства одаривала ворохом знаний, недоступных простым смертным. На время ремонта главного корпуса Светозар велел освободить для Вартуши и Тиши кладовку между своей приемной и бухгалтерией. Вентиляция исправно разносила по помещениям запахи и звуки – через три дня Вартуша научилась определять, что Светозар ест на обед. Чаще всего это были блинчики, реже – печенка с картошкой или салат, приготовленные женой, и только в крайнем случае еда из столовой.

Гвидона и его бойцов Светозар распекал практически ежедневно, временами спохватывался, что остальным подчиненным мало достается, чихвостил Христофора вместе с остальной лисьей братией и виса Григория – за огрехи всех водителей и вертолетчиков.

Мохито и Зорьяна Светозар вызвал через неделю, под вечер. Выставил дежурного в столовую, плотно прикрыл дверь, не подозревая, что каждое его слово слышно в кабинете-кладовке.

– Накатали заявление на три листа. Приложили пули. Хором утверждают, что ты приехал к ним с гранатой, угрожал наставить растяжек вокруг хутора, требовал крупную сумму денег за сокрытие каких-то улик против Борислава. Когда они попытались тебя выставить вон, снайпер открыл стрельбу и ни в кого не попал по чистой случайности.

Зорьян нервно хохотнул.

– Да, хоть смейся, хоть плачь, – согласился Светозар. – Завтра получите письменные уведомления о проведении служебной проверки. Приедет дознаватель из УСБ, напишете ему показания. Не были, не привлекались, ездили на рыбалку, заблудились, вернулись, обнаружили, что вас оболгали.

– А пули? Экспертиза покажет…

– Я работаю над этим вопросом. Постараюсь уладить.

– Про документы не упоминали? – спросил Мохито.

– Нет. Я уже следаку брякнул, попросил оформить находку в вещественных доказательствах задним числом. Если они потом попробуют переобуться и заявить, что ты не деньги вымогал, у нас уже будет бумажка.