— Без тебя я сдохну.

Ей послышалось, или он действительно так сказал? Может, это снова странное видение про гуляющих по лесу женщин? Тепло совсем покинуло ее. Вернулся холод. И страшная усталость. Аня потянулась к Давиду, слепо шаря в пустоте:

— Не уходи…

— Я здесь.

Его рука коснулась ее руки, тонкий матрас прогнулся под тяжестью его тела. Он прижал Аню к своей груди, и Аня уткнулась носом в его шею. Где-то рядом бился сильный пульс, и Анино сердце застучало ровнее. Давид крепко обнимал ее и что-то шептал в волосы. По венам потек покой и… счастье. Да, верно. Это было именно счастье — лежать в кольце рук Давида, чувствовать жар его кожи, чуточку колючие и одновременно мягкие волоски на его груди, спокойное ровное дыхание, защиту, ласку, нежность. Как будто он действительно любил ее и был готов на все, чтобы защитить. Даже в полудреме Аня знала, что обманывает себя — ни черта он ее не любит. Но именно сейчас она поняла всех тех женщин, которые десятки лет готовы жить в иллюзии. Готовы обманывать сами себя. В руках родного человека, предназначенного какими-то высшими силами, названия которым она не знала, можно терпеть любой обман вечно — лишь бы продолжал обнимать…

Аня проснулась от того, что ее обнаженного плеча касались чьи-то ледяные пальцы. Казалось, что вокруг нее сражались тепло Давида и незнакомый холод. Аня чувствовала тяжесть руки Давида на своей талии, его горячее спокойное дыхание у шеи. Она нехотя открыла глаза, надеясь, что это сквозняк. Но не ветер ее разбудил. Возле кровати стояла женщина из видения. Она выглядела вполне реальной. Аня даже ощущала смесь запахов, исходящих от нее — свежести и цветов. Незнакомка снова протянула руку, дотронулась до Аниного плеча, а затем поманила пальцем за собой. Медленно отвернувшись, она вышла из комнаты. Подол алого одеяния волочился по полу, и там, где она проходила оставались темные влажные следы. Дыхание застряло в горле. Кровь? Аня удивленно моргнула, когда поняла, что бордовая влага впитывается в доски и исчезает. Она спешно выбралась из объятий Давида. Он тяжело вздохнул и нахмурился во сне. Брови уже знакомо сошлись на переносице, а веки задрожали. Хоть бы не проснулся! Аня накинула на плечи первое, что попало под руку: черный короткий халат. До боли затянув пояс, она шагнула за поблекшим силуэтом. Женщина стояла посреди кухни, слепо глядя в пространство. Аня замерла напротив, пытаясь понять, что делать дальше. Неожиданно один из шкафчиков открылся, и к Аниным ногам упала короткая, наполовину оплавившаяся свеча. Она быстро подняла ее и вопросительно уставилась на шаманку. Та, все так же молча, развернулась и направилась к дверям. Аня бросилась к одной из полок и вслепую принялась шарить в поисках спичек. С облегчением вздохнув, когда пальцы коснулись шершавого коробка, она побежала за ночной гостьей. Аня боялась, что не успеет ее догнать, но страх оказался напрасным. Женщина стояла над кроватью и смотрела на Давида. Аня сделала шаг ближе. Почему-то нутро скрутило спазмом ревности. Ей не хотелось, чтобы какая-то женщина, пусть даже существующая лишь в ее голове, разглядывала его. ЕЕ мужчину. Давид принадлежит только ей — хотя бы в фантазиях.

Наверное Давид почувствовал чужое присутствие. Он резко распахнул глаза — в темноте они мерцали золотом. На секунду их взгляды встретились. Аню прошибло электричеством. По телу словно пустили ток. На нее смотрел зверь — дикий, опасный, непокоренный. Загипнотизированная его взглядом Аня даже забыла, что рядом с ней стоит другая женщина. Давид слегка повернул голову и посмотрел на шаманку. Его глаза едва заметно расширились. Он тоже ее видит? Это не галлюцинация? Не видение? Но Аня не успела удивиться. Шаманка наклонилась и по-матерински поцеловала его в лоб. Веки Давида опустились, скрывая золотые переливы. Его голова безжизненно упала на подушку. Только медленные движения грудной клетки вверх-вниз успокаивали: он жив. Аня хотела остаться рядом с ним, дождаться, когда он проснется. Но шаманка уже уходила, оставляя окровавленные следы. Словно притягиваемая магнитом, Аня пошла за ней. Она бездумно рассматривала темные волосы, четкий профиль с выверенными линиями губ, бровей и носа, и вдруг поняла… Они с Давидом были невероятно похожи. В их лицах прослеживалось какое-то смутное сходство. Его нельзя было заметить сразу, но лишь потому, что их разделяла сотня лет. Должно быть, это и была та самая шаманка, о которой рассказывал Давид. Его прабабушка… Сжимая в пальцах свечу и коробок, Аня спешила за безымянной женщиной. Она больше не казалась бесплотным призраком: сначала поцеловала Давида, теперь толкнула входную дверь и легко скользнула наружу. Аня чувствовала, как изнутри ее раздирают десятки сомнений и страхов. Она шла за чем-то неведомым и непонятным, что ее пугало. Но чувствовала, что должна идти, что если остановится, то случится что-то ужасное. И это знание пугало еще больше. Но она продолжала шагать, глядя в прямую спину. Шаманка вела ее через лес, который еще никогда не казался Ане настолько живым. Деревья словно переговаривались друг с другом, смотрели вслед двум путницам и одобрительно кивали. Камни, покрытые мхом, и трухлявые пни превращались в грозных леших. Земля теперь не чавкала под ногами — она вздыхала тихими незнакомыми голосами. Может, это кикиморы? Или утопленницы? А вдруг, так звучат стоны тех, кого убили крестьяне жестокого помещика?

Аня ощутила, как что-то мягкое коснулось ее ступни. На земле лежало блестящее птичье перо. Повинуясь странному порыву, она подняла его, а когда выпрямилась, поняла, что шаманка остановилась и с улыбкой смотрит на нее. Аня сжала перо, а шаманка отвернулась и пошла дальше. Они пробирались сквозь густые темные заросли, и только луна составляла им компанию. Где-то далеко послышался протяжный волчий вой. Аня вздрогнула. В этом звуке было что-то жуткое, страшное, неестественное. Откуда-то она знала, что это не Давид. Кто-то другой, опасный и жестокий, завывал у границы леса. Шаманка тоже услышала. Она замерла, подняв голову, а затем ускорила шаг. Аня побежала за ней. Ветки и листья хлестали по лицу, острые сучки и иглы впивались в ступни. Но Аня старалась не отставать. Неожиданно шаманка остановилась, наклонилась и что-то подняла с земли. Аня смогла разглядеть лишь полупрозрачную пленку. Она гадала, что это могло быть, пока они плутали по лесу. Аня чувствовала дикую усталость, страх, возбуждение. Ее знобило, и била дрожь. Мысли путались. Все, что сейчас происходит, — сумасшедшие видения или не менее сумасшедшая реальность?

Все мысли сразу же отступили, когда они вышли на площадь с круглыми чашами. В памяти всплыли слова Леи. Ей нужно зажечь огонь в чашах, чтобы получить силы шаманок. Тогда она сможет помочь Давиду… Словно в ответ снова раздался грозный волчий вой. Но на этот раз он был иным. Близким, знакомым. Родным. Как будто она слышала его прежде много раз. Аня повернулась в сторону лесу, откуда доносился вой. Она вдруг остро ощутила грусть и собственное одиночество. Ей нестерпимо хотелось оказаться возле зверя, который так отчаянно ее звал. Она не понимала, откуда ей это известно, но чувствовала: зов предназначался именно ей. Молчаливая шаманка подошла ближе, привлекая Анино внимание. В ее руках вновь белела мутная пленка. Аня присмотрелась. Змеиная кожа?! Шаманка швырнула ее в одну из чаш, а затем указала пальцем на Анину руку, в которой она до сих пор сжимала птичье перо. Все так же молча шаманка махнула в сторону другой чаши. Аня сделала несколько осторожных шагов, поднялась на цыпочки и опустила перо в чашу. Все больше накапливалось сомнений, и меньше становилось уверенности в том, что она делает. Со стороны это наверняка выглядело, как больной бред двух умалишенных. Аня покачала головой, осознавая происходящее. Что она творит?! Посреди ночи ушла из дома, плутала по лесу, в котором обосновался маньяк, а теперь стоит возле древних камней босиком и в одном халате. Ей нужно лечиться! Давно причем. Где были ее мозги, когда она ломанулась за собственной галлюцинацией? Хотя вряд ли умалишенные осознают свои поступки. Аня решительно развернулась в ту сторону, откуда пришла. Странно, но молчаливая шаманка тоже смотрела в том направлении. Будто кого-то ждала. И вскоре Аня поняла кого. Не издавая ни малейшего звука, ничем не потревожив глубокую ночь, из сплошной стены деревьев вышел огромный волк. Он был больше человека, вровень ростом с Аней. Даже в темноте его серая шерсть искрилась голубоватой изморозью. Этого было достаточно, чтобы Аня узнала его. Но когда ее взгляд встретился со взглядом двух больших и сияющих, словно золотые монеты глаз, она удостоверилась окончательно. Волк скалил пасть и утробно рычал. Аня замерла. Она смотрела на прекрасное животное, ощущая, как в животе скручивается тугой узел из страха и предвкушения. Она боялась зверя. Но и ждала от него… чего-то. Именно сейчас она чувствовала нечто странное, незнакомое и пугающее. Как будто… Будто длинная зеленая лента и вправду связала ее с невероятным существом из мифов и легенд. Вокруг души, где бы она ни была, обвился кусок шелка, притягивая ее то ли к человеку, то ли к волку. Аня сжала свечу. В звере она чувствовала больше человечности, чем в Давиде. Почему-то именно с волком ощущалась незримая, но прочная, как стальной канат связь. Она знала, что волк не предаст, не бросит, защитит и умрет за нее. Знала! А вот Давид… Он руководствовался какой-то своей необъяснимой дикой логикой, и Ане начинало казаться, что на свете вообще не существует людей, способных его понять. И она не могла. Аня отвернулась, молча прося прощения за то, что не смогла разгадать его странную душу. Неожиданно локтя коснулось что-то прохладное, и тут же кожу обдало горячим влажным дыханием. Аня вздрогнула и замерла. Огромный волк, закрыв глаза, тыкался носом в ее предплечье, тяжело дышал и терся мордой о руку. Его мягкий длинный мех ласково скользил по коже, и Аня не удержалась: запустила пальцы в шерсть, сжала и погладила. Волк довольно заурчал и моргнул. Аня улыбнулась. Она совсем не ожидала, что рядом со зверем возникнет шаманка. Женщина словно отделилась от темноты. В ее бледной руке сверкнуло лезвие ножа. Аня вздрогнула, а шаманка ловко отрезала несколько волосков волчьей шерсти. Волк недовольно рыкнул и снова ткнулся мордой в Анину ладонь. Шаманка бросила шерсть еще в одну чашу. Волк лизнул Анину ладонь. Лея говорила, что нужно зажечь огонь в чашах — так Аня сможет получить силу шаманок. И навсегда стать привязанной к стае. К Давиду. Которому она вряд ли нужна. Навсегда оставаться рядом и наблюдать, как он меняет женщин, мечтать оказаться на месте очередной его любовницы, завидовать и ненавидеть… Их. Его. Себя. Руки задрожали. Волк опустил голову и потерся носом об Анину грудь, живот, тяжело задышал. Выбор сделан уже давно… Аня коснулась местечка между острыми ушами, ласково погладила, вслушиваясь в ленивое рычание. Может, она слишком слаба или глупа, или эгоистична, но от Давида в каком бы он ни был обличии, ей ней уйти. Потому что только рядом с ним она чувствует себя живой и настоящей. Не задумываясь, откуда ей известно, что делать, Аня вытащила спичку из коробка и резко ею чиркнула. Пламя возбужденно вспыхнуло на темной головке. Аня торопливо зажгла свечу. Пламя перебралось со спички на короткий фитиль, жадно обхватило его, лизнуло и осветило волчью морду. Аня завороженно следила за тем, как огонек отражается в золотых глазах, как металл согревается и плавится вокруг черных зрачков. Шаманка коснулась Аниного плеча, привлекая внимание к себе. Она подала ей длинный сухой стебелек — в ее бледной ладони были зажаты еще несколько. Аня поняла без слов. Она поднесла свечу к стебельку, а затем бросила горящий побег в чашу. И так восемь раз, пока площадь не окружили восемь маленьких костров. Вдалеке слышался напряженный гул — то ли раскаты грома, то ли бой бубнов.

Аня стояла в центре площади, вдыхая тяжелый дым. Он проникал в нее, просачиваясь сквозь поры, пропитывая кожу и волосы. На языке оседал запах гари, глаза слезились. Словно черно-белые кадры старого фильма перед ней проносились странные картинки. Бешено мчащиеся волки, на бегу превращающиеся в людей. Смеющиеся девушки с вплетенными в косы зелеными лентами. Сумасшедшие пляски вокруг костров, зажженных на берегу озера. И за всем этим, стоя в отдалении, наблюдали невероятно прекрасные женщины. Все они были совершенно разными, но Аня видела едва уловимое сходство, будто они были сестрами. Не во внешности, нет. В горделивой осанке, в наклоне головы, в плавных линиях плеч и в глазах… В их глазах отражалась бездна, черная, бездонная и влекущая. Наверное когда-то давно они познали тайны Вселенной и в душе посмеивались над людской наивностью. Иногда к ним подходили юноши и девушки, мужчины, старики. И каждый раз во взглядах и позах читалось почтение и благоговение. Аня тяжело дышала. Кожа покрывалась потом. Щекоча позвоночник, капельки скатывались по спине. Ей хотелось стянуть липнущую к телу ткань халата, отбросить его так далеко, как сможет, и упасть на холодную землю. Аня поняла, что действительно падает. Колени подогнулись, и она полетела вниз. Пленка с изображениями закрутилась быстрее, прогоняя кадры бегущих волков, что-то шепчущих шаманок, их странное кружение вокруг увешанного полумесяцами клена… Аня была готова ощутить боль от удара, но вместо нее ощутила горячие сильные руки. Она не упала — она взлетела. Под щекой было крепкое плечо, и Аня не придумала ничего лучше, чем прижаться к нему, вдыхая чудесный запах мха, леса и свежести…

Приглушенные мужские голоса настойчиво врывались в мозг, и не оставалось ничего другого, как проснуться. Аня открыла глаза, рассматривая свою комнату так, словно впервые увидела. Наполовину готовые стены. Грубо сколоченные доски на полу, развороченный чемодан, больничная койка, на которой она лежала, вместо нормальной кровати. Все знакомое, невозможно родное, ее… Место, которое она так долго искала. Но кое-чего здесь не хватало. Кое-кого. В животе забилось болезненное напряжение. Аня прикрыла глаза и сделала медленный вдох, чтобы хоть немного облегчить боль. Ничего не вышло. Без рук Давида, без его губ, скользящих по коже, без языка, жадно ласкающего ее, Аня чувствовала себя неполноценной. Ненормальной. Голодной. По телу пробежали мурашки, и поток крови, обжигая промчался по венам. Аня сжала бедра. Между ног ощущалось болезненное давление, мышцы начали непроизвольно сокращаться, и она ощутила горячую влагу. Откинув одеяло, она села на кровати и запахнула на груди халат. Почему, когда он ей нужен, Давид пропадает, черт знает где?! Ей необходимы его жадные прикосновения, необходимо оказаться под ударами его желания, когда он сметал все на своем пути, лишь бы дотрагиваться до нее. Аня спрыгнула с кровати и побежала на звук голосов, которые внезапно затихли. Дрожа от холода, покалывающего ступни, она вошла на кухню и едва не налетела на Давида. Наверное он услышал ее шаги и шел навстречу. Аня замерла. Он был очень красив. Дикий, опасный хищник. И она лишь сильнее возбуждалась от этой дикости. Аня пожирала глазами Давида и гадала, что с ней случилось. Как будто подменили одну душу на другую. Она с ума сходила от Давида, от его небрежного вида. И в то же время он был идеален. Одежда в беспорядке, рубашка не заправлена в брюки и смята. Рукава кое-как закатаны до локтей. Но волосы, как всегда аккуратно причесаны, на лице ни следа усталости и даже отросшая за сутки щетина выглядит ухоженной. Господи, да у нее с самого начала не было шансов выстоять против него. Давид вряд ли подозревал о том, что творится в ее душе и голове. Он обхватил горячими ладонями ее плечи и внимательно осмотрел от макушки до пят.

— Как ты себя чувствуешь? Зачем встала? Нужно было позвать меня!

Аня пропускала все вопросы мимо ушей. Его руки нещадно жгли, сплавляясь с ее кожей. Боже, да она же сейчас сама на него набросится. Аня прикрыла глаза, вдыхая дурманящий запах Давида. Ей хотелось изо всех сил прижаться к нему, тереться о его тело, слизывать капельки испарины и никуда не отпускать. Он воспринял ее состояние совершенно иначе.

— Черт! Нужно было оставаться в постели. Артур тебя осмотрит.

Давид обвил рукой ее спину, собираясь поднять, но Аня резко оттолкнула его. Она даже не заметила Артура. А вот он ее прекрасно видел. Стоял за Давидом и буравил Аню сосредоточенным взглядом. Как будто пытался поставить ей диагноз на глаз. Давид настойчиво тянул к ней руки, то и дело проводя ладонями по спине и шее, но Аня лишь раздраженно отмахнулась от этих прикосновений. Ей хотелось большего. На грани. Чтобы сходить с ума, осознанно шагая в бездну. Нет, прыгая в нее! Разбежаться и сорваться. Прямо в Давида. В его вкус и запах. В хриплое рычание. В горячую кожу и дыхание. И если она не получит все это немедленно, то чокнется. Аня нахмурилась и не своим голосом приказала:

— Уходи.

И Давид, и Артур напряженно уставились на нее.

— Я никуда не уйду. — Давид выглядел злым и разочарованным одновременно.

Сейчас Аня смогла разглядеть следы усталости на его лице: впалые щеки, потухший взгляд и темные синяки под глазами. А ведь она даже не задумывалась, когда он последний раз нормально спал. Ничего, выспится, как только утолит ее отчаянную жажду. Аня будет охранять его сон от любых тревог. Она слегка улыбнулась:

— Я не тебе, а ему. — Она повернулась к Артуру, который непонимающе смотрел то на нее, то на Давида. — Уходи. Нам нужно кое-что обсудить с Давидом. Важное. Немедленно.