Простое выполнение этих двух правил – замолчи и уйди – оказывает огромное немедленное воздействие на мои отношения с Рози. Между нами сразу же начинает расти канал общения.

Но Рози всё еще чувствует, когда я злюсь. Она, подобно канарейке в угольной шахте эмоций[55], способна улавливать мои чувства еще до того, как они прорвутся речью. И когда наконец снова с ней заговариваю (должна же я, в конце концов, что-то сказать), часто начинаю угрожать, стиснув зубы или широко раскрыв глаза: «Если не будешь меня слушаться, я… заберу все твои платья!» (Да, раньше я действительно прибегала к таким нелепым угрозам. И даже к еще более нелепым.)

Так что пора было приступать к достижению, казалось бы, невыполнимого: перестать злиться на Рози – или, по крайней мере, злиться гораздо меньше.

А теперь полное саморазоблачение: если бы я не видела, насколько воспитание инуитов успокаивало мою дочь, у меня, возможно, и не было бы такой мотивации работать со своей злостью. По правде говоря, до того как мы оказались в Кугааруке, я искренне верила, что должна быть твердой и сильной, чтобы Рози научилась уважению и благодарности. И мне приходилось играть эту роль: отчитывать, ругать, «ставить на место». Так воспитывали меня, и я считала, что именно так поступают хорошие родители. Не думала, что нежный, мягкий, сердечный подход действительно может сработать. Но Мария и Салли Куккуваки убедили, что он не просто работает, но и вообще более эффективен – особенно с ребенком типа Рози.

И поэтому (с изрядной долей скептицизма) я пытаюсь сделать невозможное: перестать так жутко злиться на свою дочь.

Теперь, прежде чем приступим, необходимо внести ясность: речь не о подавлении гнева. И не о том, чтобы позволить гневу пройти или со временем смягчиться. Нет, если вы уйдете и подождете достаточно долго, гнев и вправду вас оставит – гарантирую. Проблема в том, что с маленьким ребенком в маленькой квартире часто нет такой роскоши, как время и расстояние. Огорчаясь, Рози следует за мной по дому, зажимает в углу или даже виснет на ноге, как гигантская прилепившаяся к дереву вешенка.

Мамы и папы-инуиты учат меня – и следом вас – меньше злиться в принципе. Не только на Рози – на всех мелких. Учат не испытывать ни капли гнева, в 7 утра получив удар в живот от трёхлетки.

Как этого дзена добиться? Поговорив с мамами, папами, бабушками и дедушками, начинаю нащупывать ключ к разгадке: эти родители смотрят на действия маленьких людей иначе, чем мы в своей западной культуре. Инуиты по-другому интерпретируют мотивы поведения детей. Например, в США мы склонны считать, что дети «пользуются нашими слабостями», «проверяют на прочность» или даже манипулируют. Когда Рози была еще совсем малюткой, моя старшая сестра сказала мне как-то по телефону: «Удивительно, как рано маленькие дети учатся нами манипулировать. Скоро ты в этом убедишься!»

Но что если эта идея в корне неверна? Точно ли нам известно, что малыши и дошколята манипулируют нами так же, как взрослые? Что так же, как они, коварно бьют по нашим уязвимым местам? А вот и нет никаких научных доказательств, подтверждающих истинность этих предположений. Не существует ни единого изображения головного мозга, полученного методом компьютерной томографии, на котором подсвечивалась бы «манипуляционная» совокупность нейронных связей при плохом поведении малышей. Нет и психологических исследований, где двухлетние дети признаются, что всё, чего они добиваются на самом деле, – это выбесить маму и папу.

Истина в том, что эти представления о детях являются культурными конструктами. В некотором смысле мы, западные родители, рассказываем друг другу небылицы, чтобы помочь приноровиться к поведению, которое мы не понимаем. А в иных культурах, в том числе среди инуитов, ходят другие байки, которые при общении с малышами помогают сохранять хладнокровие и меньше злиться. Это истории, укрепляющие отношения между родителями и детьми, а не обостряющие их. Истории, делающие воспитание легким.

А что если мы отложим пока западный образ мышления и придумаем легенды получше, чтобы на самом деле понять, что движет маленькими детьми? Что если начнем думать о них как о непоследовательных новоиспеченных гражданах, пытающихся научиться правильному поведению, а не как о вероломных разжигателях скандалов, пытающихся нас разозлить? Что если предположим, что побудительные мотивы малышей добрые и хорошие, просто нужно помочь с их нормальным воплощением?

Другими словами, если я хочу меньше злиться на Рози, необходимо по-новому интерпретировать ее действия и проступки. Так что я, пожалуй, прислушаюсь к трём правилам, что снова и снова предлагают пожилые инуиты, чтобы помочь родителям сохранять голову на плечах, когда дети теряют свою.

Наши представления о том, что дети манипулируют нами, пользуются нашими слабостями, проверяют на прочность и пр., – не более чем культурный конструкт. Это небылицы, которые мы рассказываем друг другу, чтобы приноровиться в детскому поведению, которое на самом деле не понимаем.