– Мне надо бежать, Холл. – Она дрожит и пошатывается, как заводная игрушка на последних оборотах. – Лежи, не вставай. Я должна найти этого Дэнни-боя и забрать деньги. Деньги для нас, Холл. Для нас и Ирландии.
– Когда ты вернешься, мама?
– Скоро, Холл. Скооооро. – Она крутит янтарное кольцо на пальце. – Возьми это, Холл. Береги его. Там, куда я иду, за такое кольцо отрубят палец. – Она стягивает его с пальца, кладет мне в ладошку. – Храни его. – Слова стучат, как кубики льда в ее стакане с прозрачным напитком.
Утюг, тарелка с застывшим, как пластик, яичным желтком и гладильная доска, опрокинутая на бок. Мир перестает вращаться. Смола застывает, скрепляя картину.
– Пока, мам.
Каблуки цокают по полу, и она покачивается, как будто идет по коридору корабля. Хлопает входная дверь, и музыка заканчивается. Я слышу, как жужжит поднимающийся лифт. Пауза. Лифт летит вниз, затихая, унося с собой маму, и со мной остается лишь далекий гул Лондона.
– Мамочка. Мама? – Но я шепчу это тихо-тихо, потому что мы не хотим, чтобы соседи услышали, к тому же мама скоро вернется, и она ведь не хотела сделать мне больно. Я поглаживаю янтарное кольцо, и в висках стучит. Обожженная ступня пульсирует, как двигатель,
44. Снова взаперти
Мамины каблуки цокают у меня в голове, удаляясь, удаляясь. Я прижала веки костяшками пальцев, и цвета взорвались, как будто мой мозг был меловой доской и я пыталась стереть с нее картинки.
Левая ступня подо мной пульсировала, пронизанная иголками и булавками.
Я улавливала запах двигателей, такой же паленый, как волосы.
Но моя маленькая фигурка, единственная оставшаяся из нас троих, не уходила.
Я была той девочкой, что лежала на диване тигровой расцветки, на красной блузке вместо подушки.
И мама смотрела мимо меня на что-то еще, чего она хотела больше.
Невозможно помнить все сразу, иначе голова лопнет. Поэтому какие-то воспоминания мы складываем в ящик и задвигаем его на задворки сознания. Дэнни и мама из того дня в нашем высотном доме годами лежали в том ящике. И я даже забыла, как сложить обрывки этих воспоминаний в одну картинку. Я обманывала себя, когда говорила, что во всем виноват Дэнни, и что маме пришлось бежать от него в Ирландию, и что теперь она ждет, когда я найду ее там.
Это была фантазия, теперь я знаю. Правда была совсем другой. Мама сожгла мне волосы и сбежала следом за Дэнни, но не потому, что скрывалась от него. Она убегала не от него, а от меня.
На заднем сиденье внедорожника, в тусклом свете, я видела, как это было.
Дэнни уходит с деньгами.
Мама с утюгом.