Меня.

Отсюда.

Я снова вернулась в камеру, где меня заперли в первый раз. Я стучала в дверь, но никто не приходил. «Плачь, сколько хочешь, солнышко. Дверь будет закрыта до утра». Я сорвала одеяло, перевернула кровать вверх дном, легла на пол, пинала ногой стену и кричала так, что лопался череп. И тогда начали открываться ящики памяти, куда я не заглядывала годами, и я снова захлопывала их, но обрывки воспоминаний все равно просыпались, то от голоса, то от крика. Это была самая невезучая ночь в моей жизни. Мне было так страшно, что я рвала на себе волосы. «Пожалуйста. Выпустите меня отсюда».

Врррвррррврррр. Как зверь, рычащий во сне.

Я перестала колотить. Выбившись из сил, я прижалась щекой к стеклу и смотрела в тусклое освещенное чрево, набитое машинами, бампер к бамперу, сплошь пустые окна и унылые цвета. Я легла на спину и уставилась на зеленовато-кремовые крапинки на потолке, и в голове открылась большая пустая дыра. Туда ворвалась тьма.

«Мамочка. Куда же ты ушла, мамуля? Почему ты меня бросила?»

Корабль качнуло. И все ящики вдруг разом выскользнули из тяжелых коричневых сундуков, извергая содержимое к моим ногам. И я не могла их остановить. Я не хотела смотреть, но было слишком поздно, и мне пришлось смотреть. Они были там. Три маленькие танцующие фигурки – мама, Дэнни и маленькая Холли Хоган. Мы были заперты вместе в высотном доме, в этом мгновении, заперты навсегда, как насекомое в смоле янтарного кольца.