Между тем репрессоры могут оказаться даже особенно психологически устойчивыми людьми. «Некоторые ситуации настолько ужасны, что подавление эмоций и информации может оказаться самой правильной стратегией», – объясняет Карена Лепперт. Конечно, в долгосрочной перспективе привычка прятать голову в песок ничего хорошего не принесет, однако иногда прибегать к ее помощи – это значит использовать один из важнейших защитных механизмов. Это именно то, что поможет вам продолжить жить. Тот, кто даже в моменты глубочайшего горя может посмотреть вперед и отвлечься от происходящего, быстрее преодолевает кризисные ситуации. Это показало исследование, проведенное Джорджем Бонанно, американским специалистом в области изучения горя, который исследовал психологию пожилых людей, совсем недавно столкнувшихся с потерей супруга. Несмотря на скорбь от потери, у тех людей, которые смогли сосредоточиться на позитивных аспектах своей жизни, в итоге развились лишь кратковременные и незначительные симптомы горя. Они тоже пролили море слез, но им все же удалось вернуться к своему привычному образу жизни и увидеть перед собой новые перспективы.
«Если у вас хорошо работают защитные механизмы, то вы умеете признаться самому себе в том, что сейчас у вас не самый лучший период жизни, – говорит Карена Лепперт. Но при этом вы также способны закрыться от окружающего вас негатива, если вдруг вы поймаете себя на том, что больше вы с ним справляться не можете». Психологически устойчивые люди умеют вовремя отдалиться от отягощающих их воспоминаний, новостей или же забот, чтобы те не успели полностью разрушить их.
Однако стоит ли таким людям бояться того, что те чувства, которые они подавляют сейчас, в будущем накроют их с новой силой? «Нет, – отвечает психолог Таня Целльнер. – Подавленные воспоминания обычно не возвращаются». По ее мнению, если поиск новых жизненных путей и отвлекающих факторов становится для вас внутренней правдой, то тогда с вами все в полном порядке. «Если вы говорите “проехали” и правда имеете это в виду, то это просто замечательно».
Это может показаться соблазнительным тем людям, которые, в зависимости от ситуации, сначала полны силами и энергией, а потом до смерти опечалены: если хоть разок им удастся не утонуть во всей глубине своего отчаяния и не страдать из-за каждого малейшего аспекта кризисной ситуации, они будут счастливы. Однако, по словам Тани Целльнер, репрессоры обычно находятся где-то на среднем уровне эмоциональной шкалы. «Тот, кому удается не утонуть в эмоциях во время кризиса, защищен от страданий. Однако и в позитивных аспектах жизни им зачастую не удается подняться на запредельные эмоциональные вершины, – говорит она. – Напротив, тот, кто во время кризисов переживает настоящее отчаяние, возможно, может утешить себя мыслью о том, что он настолько же интенсивно может прочувствовать эмоции, вызываемые ощущением любви и счастья».
Кроме того, те, кто достигает эмоционального дна, со временем начинают понимать, что далеко не все невзгоды загоняют их в настолько тяжелое эмоциональное состояние. «Все зависит от того, как мы сами оцениваем те или иные события, – объясняет Целльнер. – Не нужно смотреть на каждый кризис как на нечто исключительно негативное».
Несчастья помогают нам расти
Для чего-то они все-таки должны быть полезны. И этим очень приятно утешать самих себя, ведь большинство людей действительно искренне верит в то, что, какой бы ужасной ни была случившаяся авария, в итоге она привнесет в нашу жизнь нечто хорошее. Горький опыт – как рассказывают нам древнейшие мифы и легенды и как показывает опыт многих наших современников – может неожиданно оказаться довольно сладким.
«Конечно, я не рада тому, что эта ужасная авария вообще случилась, – сказала психологу женщина, которая после страшной автомобильной аварии больше не могла самостоятельно ходить. – Но впервые в своей жизни я уделяю время исключительно самой себе и всему тому, что мне важно. Я хожу на занятия по медитации и это очень мне помогает». Эта женщина, как и многие другие люди, убеждена в том, что эта личная трагедия в итоге стала причиной позитивных изменений в ее жизни: «Я научилась по-настоящему ценить свою жизнь, – продолжает она. – Я обращаю больше внимания на повседневные радости и благодарна за все то, что у меня есть».
Этот феномен, с которым сталкиваются многие люди, пережившие ужаснейшие жизненные трагедии, вдохновляет психологов. Разве это не идеал психологической устойчивости – не только суметь пережить подобное событие, но и стать сильнее благодаря ему? Не к этому ли мы должны стремиться – делать правильные выводы из жизненных уроков и грамотно использовать их в своей дальнейшей жизни?
Несмотря на скорбь от потери, у тех людей, которые смогли сосредоточиться на позитивных аспектах своей жизни, в итоге развились лишь кратковременные и незначительные симптомы горя. Они тоже пролили море слез, но им все же удалось вернуться к своему привычному образу жизни и увидеть перед собой новые перспективы.
Американские психологи Ричард Тедески и Лоуренс Кэлхун, которые создали целое исследовательское направление, основанное именно на подобных вопросах. Они хотели выяснить, сколько пользы нам приносят травматические события, и даже придумали для этого явления подходящий термин – посттравматический рост (ПТР). Некоторые эксперты также говорят о «личностной зрелости» или же «процветании», когда описывают людей, сумевших добиться большого прогресса после случившейся в их жизни катастрофы, заставившей их испытать страх, ужас или же беспомощность.
Тедески и Кэлхун опросили множество людей, которым довелось столкнуться с самыми разными кризисными ситуациями. Некоторым из них удалось выжить в страшнейших автомобильных авариях, другие пережили изнасилование, а третьи столкнулись с опасными для жизни заболеваниями – например, с ВИЧ. Независимо от того, о какой именно травме шла речь, результаты всегда были примерно одинаковыми. Больше 50 % опрошенных полагали, что в конечном итоге они смогли извлечь некую пользу из своего несчастья. Довольно часто психологи слышали следующую мысль: «Это было ужасно, но произошедшее помогло мне повзрослеть».
Другие говорили: «Я бы больше никогда не хотел столкнуться с тем, что мне довелось пережить. Но в итоге это помогло мне многого достигнуть.
Я открыл в своей жизни такие пути, о существовании которых даже не подозревал; я открыл для себя веру. Кроме того, я научился по-настоящему ценить жизнь». Третьи продолжали: «У меня теперь совсем другие приоритеты и я повсюду вижу возможности, способные существенно обогатить мою жизнь».
Многие люди рассказывали еще и о том, что они стали гораздо больше наслаждаться своей жизнью и стараются прожить ее самым полным образом после того, как осознали, насколько хрупкой она на самом деле является. Или же они стали гораздо сильнее ощущать любовь к своим близким: «Тяжелые времена очень сильно сблизили нас». А некоторые обратили внимание на то, что их психологическая устойчивость выросла: «Конечно, я бы хотел, чтобы все это просто-напросто не приключилось со мной. Но зато теперь я знаю, что могу вынести многое и в будущем смогу вынести еще больше».
Подобный взгляд на вещи напоминает известную цитату Фридриха Ницше: «Все, что нас не убивает, делает нас сильнее». В «Ecce homo» философ хотя и не говорит о психологической устойчивости, но все же он описывает то, что сегодня психологи обозначали бы именно этим термином, и называет это «удачностью»: «И как же нам распознать сущность удачности! Она заключается в том, что удачливый человек приятен всем нашим чувствам: он словно был вырезан из такого дерева, которое одновременно отличается твердостью и хрупкостью, и к тому же источает приятный аромат. Ему нравится лишь то, что ему полезно; его чувства и его страсти прекращаются тогда, когда их объем превышает необходимую меру. Он отличает целебные явления от несущих вред, он использует плохие ситуации в свою пользу; то, что его не убивает, делает его сильнее».
Чем серьезнее было несчастье, с которым пришлось столкнуться людям, опрошенным Тедески и Кэлхун, тем сильнее была их вера в то, что оно помогло им вырасти как личностям. Складывалось впечатление, что для того, чтобы стать зрелой и счастливой личностью, человеку просто необходимо столкнуться с кризисом.
Даже эксперт по травматическому опыту Георг Пипер довольно часто сталкивается с такими же историями. Недавно психолог рассказал, что его всегда трогают такие моменты, когда суровый менеджер вдруг открывает в себе любовь к пчеловодству. Среди клиентов Пипера встречаются как жертвы домашнего насилия, так и автомобилисты, насмерть сбившие пешеходов. По словам эксперта, некоторые люди вдруг внезапно раскрывают в себе потенциал, который они похоронили много лет назад. И именно это, по-видимому, и повышает их уровень удовлетворенности жизнью.
Получается, несчастья делают нас счастливыми? И мы снова можем наблюдать за таинственной силой психологической устойчивости в действии?
Психолог Таня Целльнер относится к подобному мнению скептически. «Конечно, встречаются и очень трогательные примеры», – говорит она. Ее всегда удивляет то, насколько много людей удовлетворены своим личностным развитием после того, как на них обрушивается сокрушительный удар судьбы. Однако не стоит спешить с выводами: «Мы опираемся лишь на то, что испытуемые говорят о самих себе», – отмечает психолог. Ваш собственный взгляд на то, как вы пережили травматический опыт, возможно, гораздо больше связан с тем, как вам бы хотелось смотреть на произошедшее, чем с тем, как оно все было на самом деле. «Многим людям просто хочется думать таким образом», – добавляет Целльнер. Высказывание одного из ее пациентов отчетливо показывает, как велико его желание посттравматического роста, которое, вероятно, возникает у многих людей, столкнувшихся с серьезными несчастьями: «Если это и должно было со мной приключиться, то по крайней мере этот опыт должен принести мне нечто хорошее». Эта мысль, несомненно, несет в себе утешение.