Именно по этим причинам социолог Лепперт исследовала то, как душевные силы больных диабетом помогают им справляться с болезнью. Ученая однозначно установила следующее: те диабетики, которые показали себя более психологически устойчивыми в результате обследования, имели более высокое качество жизни. «Они сказали самим себе: жизнь с болезнью будет сложной, но я справлюсь», – рассказывает Лепперт. В результате они и чувствовали себя гораздо лучше, чем те пациенты, которые отличались меньшей психологической устойчивостью.
«При этом то, как они себя чувствовали, не обязательно было напрямую связано с их реальным физическим состоянием», – подчеркивает Лепперт.
С врачебной точки зрения, их самочувствие не всегда было идеальным. «Но субъективно они ощущали себя лучше, чем те пациенты, чья психологическая устойчивость была на более низком уровне», – говорит она. Эти люди умели сами о себе позаботиться и меньше нуждались в поддержке врачей.
Когда Ральф Шварцер изучал взаимосвязь между душевными силами и умением справляться с различными психологическими проблемами, он также выяснил, что ожидание самоэффективности можно измерить и с физиологической точки зрения. Согласно исследованию Шварцера, в стрессовых ситуациях оно влияет на наше кровяное давление, частоту пульса и уровень адреналина. И это можно использовать в терапии: как показало исследование, если сессии со специалистом помогают пациенту почувствовать себя более уверенным в себе, то в итоге они испытывают меньше боли и в целом лучше ощущают себя в своей повседневной жизни.
По словам Шварцера, помимо ожидания самоэффективности, на самочувствие и течение болезни положительно влияет еще и оптимизм, который также ярко выражен у психологически устойчивых личностей. «Высокий уровень оптимизма связан с меньшей тревожностью, умением справляться с возникающими проблемами и хорошим самочувствием в целом», – говорит Шварцер.
Вытеснять разрешается
А что бы Зигмун Фрейд сказал по поводу психологической устойчивости? Ведь те сильные личности, которым удается быстро справиться с кризисной ситуацией или которым не составляет труда начать что-либо в их жизни с чистого листа, явно противоречат постулатам его теории. Основоположник психоанализа неоднократно подчеркивал, что после потери любимых людей или других важных составляющих жизни – например, работы и привычного окружения – горе не только нормально, но и необходимо. Тот, кто не позволяет себе полностью ощутить возникшую пустоту, прочувствовать потерю и испытать горечь прощания (а значит – тот, кто подавляет в себе все эти эмоции) – рискует столкнуться с психическими проблемами. По мнению Фрейда, фобии, неврозы и то, что он называл «защитной истерией», в конечном итоге могут стать причиной развития физических недугов.
Начиная с конца XIX века, когда Зигмунд Фрейд ввел в психологию понятие вытеснения, о котором он позднее подробно рассуждал в своем эссе 1915 года, психологи и психиатры спорят о значимости этого явления. Хотя понятие вытеснения уже давно стало частью нашей обыденной речи, а многие из нас и вовсе убеждены в том, что существует прямая связь между таким поведением и возникновением тех или иных болезней, научно все это до сих пор не доказано. Согласно Фрейду, вытеснение – это естественный процесс, к которому люди прибегают тогда, когда они сталкиваются с болезненными или пугающими переживаниями.
Но где же находится грань между вытеснением и забыванием, и что из этого помогает нашему здоровью, а что, напротив, – вредит? Два ученых из Университета Йены недавно провели достаточно интересный эксперимент. Кристин Митте и Маркус Мунд хотели научно доказать тезис о том, что вытеснение вызывает проблемы со здоровьем. Для своего исследования они использовали уже собранные по всему миру данные о людях, принадлежавших к одной и той же социально-демографической группе, но которые при этом страдали самыми разными заболеваниями – от астмы и сердечно-сосудистых заболеваний до диабета и рака.
В общей сложности они проанализировали результаты 22 исследований, в которых совокупно приняли участие почти 7 тысяч человек. На основании этих данных они смогли сделать вывод о том, что связь между вытеснением и возникновением заболеваний действительно существует. Прежде всего склонные к нему люди чаще сталкиваются с повышенным кровяным давлением. Психологи называют таких людей «репрессорами» – производное от английского понятия «repression», которым в этом языке и обозначают психологическое вытеснение. «Все время от времени подавляют неприятные чувства, – говорит Маркус Мунд. – Это общепринятый и вполне естественный защитный механизм нашего организма. Однако в случае с репрессорами желание защититься является важной составляющей всей их личности».
Многие репрессоры довольно трусливы в глубине души, хотя ведут они себя так, словно не боятся ничего. Они не любят плохие новости, а потому всячески их избегают. «Однако если вы подвергните репрессоров психологическому стрессу, вы сразу же увидите у них физическую реакцию на происходящее: например, сильное потоотделение или учащенный пульс», – говорит Мунд. Другим примером может быть и повышенное артериальное давление. Тем не менее мы все достоверно не знаем, является ли высокое кровяное давление результатом данного психологического состояния или же все-таки просто случайно возникает одновременно с ним. В любом случае, если у человека длительное время наблюдается высокое артериальное давление, то впоследствии он может столкнуться с серьезными заболеваниями – например, с болезнями сердца, почек и глаз. Следовательно, вытеснение однозначно может нанести вред вашему здоровью.
Однако здесь также следует упомянуть о том, что подавление эмоций оказалось абсолютно несвязанным с развитием онкологических заболеваний. Представление о том, что существует некая «раковая личность», характер которой становится первопричиной для развития болезни и появления злокачественных опухолей, оказалось совершенно необоснованным. Мысль о том, что люди, столкнувшиеся с раком, каким-то образом сами спровоцировали возникновение этого заболевания, сегодня принадлежит к «свалке медицинской истории», подчеркнул врач-терапевт, онколог и специалист по психосоматике Герберт Каппауф, много лет возглавлявший исследовательскую группу в клинике в Нюрнберге, которая изучала вопросы психоонкологии.
Согласно исследованию Мунда и Митте, все скорее происходит абсолютно наоборот: люди обращаются к вытеснению не до того, как сталкиваются с раком, а после. Следовательно, онкология появляется в их жизни не из-за того, что они репрессоры, но сам рак заставляет их изменить свое отношение к плохим новостям. Некоторые просто не могут принять тот факт, что их заболевание действительно угрожает их жизни, другие не хотят уделять никакого внимания тем негативным чувствам, которые им приходится испытывать – своим страхам, своему горю, третьи же закрывают глаза на все жизненные напасти и трудности, кроме тех, что имеют прямое отношение к диагнозу.
Тем не менее подавление эмоций само по себе вовсе не является чем-то плохим. «Такие люди, как правило, гораздо меньше страдают от последствий химиотерапии, в сравнении с теми, кого болезнь заставляет постигнуть самое дно эмоций», – говорит Маркус Мунд. И именно из-за того, что репрессоры стараются контролировать каждый аспект своей жизни – свою болезнь и все свои тревоги, – они отличаются высоким уровнем дисциплины и готовы изменять свой образ таким образом, чтобы у болезни не осталось никаких шансов на победу.
Тем не менее подавление бывает разным, ведь даже оптимистичные люди порой склонны вытеснять негативные переживания из своей жизни. Удивительного в этом ничего нет, однако теперь это еще и доказано с научной точки зрения. Совсем недавно британские и немецкие нейробиологи провели эксперимент, в рамках которого они оценивали, что происходит в голове его участников во время МРТ-диагностики. Пока участники эксперимента находились в трубе томогрофа, их просили оценить вероятность того, что на протяжении их жизни им доведется столкнуться с некими несчастьями. Какова вероятность того, что они заболеют раком прямой кишки? А того, что в них ударит молния? После того, как испытуемые озвучивали свои предположения, ученые сообщали им реальный процент статистической вероятности.
Во время второго этапа исследования случилось поразительное: испытуемые изменили свои первоначальные оценки исключительно в сторону меньшей вероятности, а не большей. Получается, что когда ученые во время первого этапа называли явление, потенциальная вероятность которого была выше оценок участников эксперимента, они это попросту игнорировали – они концентрировали свое внимание лишь на тех случаях, когда ученые озвучивали меньший показатель, и затем, во время второго этапа исследования, базировали свою личную оценку потенциального риска именно на нем. «Область мозга, которая отвечает за эффект “розовых очков”, особенно развита у оптимистичных людей, − говорит Тали Шарот, одна из ученых, проводивших данное исследование. – Из всей той информации, что мы слышим, мы выбираем лишь ту, которую нам бы и хотелось услышать, – объясняет она. – И чем мы оптимистичнее, тем меньше мы позволяем негативной информации, связанной с нашим будущим, влиять на нас».
Исследования последних лет показывают, что подавление может быть полезным и в других областях психологии – например, при исследовании травм. Тем, кому раньше доводилось пережить серьезную автомобильную аварию, оказаться заложником во время ограбления банка или столкнуться с террористической атакой, приходилось рассказывать терапевтам о тех ужасах, что им пришлось пережить. Их просили подробно описать все, что произошло, чтобы таким образом помочь мозгу обработать эту информацию. Подобная работа с негативными переживаниями является важнейшей составляющей психоанализа. Однако спустя годы психологи пришли к выводу, что подобный «разбор полетов» сразу же после пережитых событий может быть по-настоящему полезен лишь небольшому числу людей. Другим же он и вовсе может навредить. Такие эмоции, как страх и боль, могут быть вызваны не самой травмой, а в результате принудительного разговора о случившемся.
А потому вскоре люди научились оставлять друг друга в покое. Только тот, кто действительно того хочет, должен рассказывать о том, что ему довелось пережить. После того, как в 2004 году Индийский океан охватило цунами, Всемирная организация здравоохранения однозначно заявила о том, что, задавая пострадавшим от катастрофы людям вопросы о случившемся, мы лишь дополнительно травмируем их, а потому это является абсолютно недопустимым.
Многие пострадавшие выбирали молчание. Для начала им нужно было понять для себя, как именно они относились к случившемуся. Позже многие из них уже обращались за помощью к психологу, однако многим другим он был не нужен. Зачастую вновь встать на ноги нам помогает наша способность к самовосстановлению и наши социальные связи. Эксперт по травматическому опыту Георг Пипер говорит, что тем клиентам, которые приходят к нему сразу после травматического события, он сначала рекомендует подождать два месяца. Пипер ведет свою практику недалеко от Марбурга и уже много лет входит в состав Целевой группы по стихийным бедствиям и кризисным ситуациям Европейской ассоциации психологов. Там он занимается разработкой общеевропейских стандартов качества помощи жертвам стихийных бедствий, чтобы в будущем суметь избежать таких ошибок, как принудительный опрос жертв подобных событий. «То, как вам стоит обойтись со своим травматическим опытом, зависит как от вас самого, так и от характера травмы, а потому правильного для всех варианта тут просто нет», – говорит он.
Несколько лет назад голландский психоонколог Берт Гарссен попросил свою гильдию более конкретно обозначить то, что они понимают под термином «вытеснение». По его мнению, необходимо отличать тех людей, что не желают придавать значение своим эмоциям в повседневной жизни, от тех, кто забывает детали травматических событий – например, что именно происходило во время изнасилования или же что именно они ощущали, когда во время войны солдаты вражеской армии обыскивали их дом и засыпали их угрозами.