«Я знал, что это пройдет», – уверенно рассказывал Дик. Однако он не ожидал, что это может так сильно сломить его и что ему даже придется обратиться за помощью к психиатру – и особенно обратиться за ней из-за чего-то, произошедшего на работе. Но даже это не смогло надолго сокрушить его: Дик определенно является примером психологически устойчивой личности – бойца, который не позволит себе сдаться и, столкнувшись с неудачей, продолжит пытаться вместо того, чтобы сойти с пути.
«Психологическая устойчивость вовсе не значит, что человек всегда должен быть в хорошем настроении», – подчеркивает Йенс Азендорпф. Даже сильные духом люди могут быть эмоционально уязвимы. В зависимости от ситуации некоторым из них приходится страдать от пережитых событий, а другим – бороться со своей судьбой. Психологически устойчивые люди не будут сломлены даже под натиском самых тяжелых ударов судьбы – они прольют много слез, но потом их дела вновь пойдут в гору.
Раньше ученые придерживались обратного мнения. Они считали, что психологически устойчивые люди абсолютно неуязвимы перед лицом любых жизненных неурядиц. Это мнение берет свое начало в работах одного из первых исследователей в области психологической устойчивости, американского психолога Нормана Гармези. Он был так воодушевлен тем, что открыл феномен психологической устойчивости, что, вероятно, слишком сильно идеализировал тех, кому повезло ей обладать. Долгое время другие ученые просто соглашались с его мнением. «Мы тоже сначала думали, что эмоциональная неуязвимость является характерной чертой психологически устойчивых людей, – рассказывает психолог Фридрих Лезель. – А потому наше исследование о подростках из неблагополучных семей в Билефельде изначально называлось “исследованием неуязвимости”. Сегодня же мы зовем его билефельдским исследованием психологической устойчивости».
Со временем мысль о том, что психологическая устойчивость напрямую связана с эмоциональной неуязвимостью, начала подвергаться все большей критике в профессиональных кругах. Еще в 1998 году клинический психолог Фрома Уолш из Чикаго заметила, что концепция неуязвимости является фантазийным представлением о мужественности, связанным с американским нарративом о суперлюдях. А затем эта мысль и вовсе стала противоречить результатам отдельных исследований, которые все чаще и чаще показывали, что даже психологически устойчивые люди сталкиваются с периодами сомнений и отчаяния.
«Неуязвимых нет – все реагируют на удары судьбы, – подчеркивает ныне покойная швейцарская психотерапевт Розмари Вельлтер-Эндерлин. – Психологическая устойчивость – это скорее способность преодолевать жизненные кризисы, используя как личные, так и внешние ресурсы, а также умение видеть в каждом ударе судьбы возможность для личностного развития».
Фрома Уолш объясняет, что психологическая устойчивость не поможет вам выйти из кризисной ситуации абсолютно целыми и невредимыми. Скорее она поможет вам успешно справиться с текущими трудностями, пройти сквозь любые препятствия, извлечь уроки из того, с чем вам довелось столкнуться, и, более того, попытаться использовать полученный опыт в вашей дальнейшей жизни. Психологически устойчивые люди эмоционально уязвимы, но их душевные раны заживают довольно быстро и не оставляют глубоких шрамов. Неуязвимы ли они? «Нет, – говорит Эмми Вернер о психологически устойчивых детях с острова Кауаи, – они уязвимы, но непобедимы».
«По сути, было бы вернее говорить о психологической эластичности, нежели о психологической устойчивости», – говорит психолог Ральф Шварцер. Да, вы сталкиваетесь с болью, да, вы можете обессиленно лежать на земле. Но в итоге вы найдете в себе силы подняться и начать что-то новое.
Психологически устойчивым людям проще пережить негативный опыт
Ральф Шварцер активно исследовал, насколько психически устойчивыми были такие полицейские, как Дик, которым пришлось работать в день террористических атак на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке. Практически три тысячи полицейских согласились хранить данные о своем здоровье в специальном реестре Всемирной торговой организации, созданном после трагических событий 11 сентября, на основании которого Шварцер и его американская коллега Розмари Боулер и проводили свое исследование. Приятным сюрпризом стало то, что хотя большинство полицейских и было сильно травмировано тем, что им довелось пережить, но в итоге почти все из них смогли оставить свои переживания в прошлом.
Лишь 7,8 % из 2527 мужчин и 413 женщин, чьи данные ученые анализировали в рамках своего исследования, столкнулись с посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР) через два-три года после случившегося. Однако через пять-шесть число мужчин с таким диагнозом увеличилось до 16,5 %. «ПТРС довольно часто настигает людей лишь спустя какое-то время, – объясняет Шварцер, – и особенно часто это происходит у мужчин». А потому хотя спустя лишь два-три года после террористической атаки число женщин с посттравматическим стрессовым расстройством почти вдвое превышало число мужчин с ним же, по прошествии пяти-шести лет распространенность ПТРС среди обоих полов уже была на одном уровне.
Исследование Шварцера проливает свет и на следующий феномен: даже если люди поначалу хорошо справляются с травматическим опытом, он все равно может оказать на них негативное влияние даже спустя годы. Бывает такое, что кому-то поначалу удается довольно легко справляться с обрушившимся на него ударом судьбы – однако такое состояние является скорее метастабильным. «Когда в вашей жизни вновь случается что-то негативное, травма может внезапно напомнить о себе», – говорит Шварцер. В особенно рискованном положении находятся те, кто, например, получил серьезные физические увечья в результате пережитых событий или же был вынужден бросить работу, потому что побоялся вновь оказаться в такой же страшной ситуации.
Психологическая устойчивость не поможет вам выйти из кризисной ситуации абсолютно целыми и невредимыми. Скорее она поможет вам успешно справиться с текущими трудностями, пройти сквозь любые препятствия, извлечь уроки из того, с чем вам довелось столкнуться, и попытаться использовать полученный опыт в вашей дальнейшей жизни.
Однако более 80 % нью-йоркских полицейских в конечном итоге смогли полностью избавиться от ПТРС. Доля особо выносливых среди них при этом была чрезвычайно высока: психологическая устойчивость все-таки более характерна для полицейских, чем для населения в целом. Обычные люди, оказавшиеся в башнях-близнецах в тот день, пережили случившееся гораздо хуже. «Полицейские, конечно, отличаются от обычных людей», – говорит Шварцер. Они умеют справляться с подобными переживаниями не только в силу личностных характеристик, но и благодаря внешним факторам: «Возможно, им удалось так хорошо справиться с тем, что довелось пережить, потому что во время профессиональной подготовки их могли специально готовить к подобным экстремальным событиям», – говорит психолог.
Тем не менее, как показывают исследования, несчастья наносят существенный эмоциональный ущерб лишь меньшинству – и даже среди обычных людей. «Страх, уныние, депрессия, суицидальные мысли и даже наркотические зависимости – все это может развиться у людей в результате пережитых ужасов, – говорит клинический психолог Джордж Бонанно. – Но действительно серьезные психологические проблемы встречаются лишь у 30 % из тех, кому довелось столкнуться с чем-то подобным».
Однако в таком случае вы можете столкнуться и с физическими заболеваниями. «Наши внутренние силы оказывают очень большое влияние на наше здоровье – и речь тут не только о посттравматическом стрессовом расстройстве и других заболеваниях психики», – говорит Ральф Шварцер. Этот феномен был доказан с помощью исследования, в рамках которого Шварцер проанализировал психологию людей, нуждавшихся в коронарном шунтировании.
Перед операционным вмешательством Шварцер и его команда попросили пациентов заполнить специальные анкеты, которые должны были помочь установить уровень их самоэффективности. Показатель их социальной интегрированности был использован для оценки их психологической устойчивости: сколько людей входило в круг общения этих пациентов, сколько у них было друзей? И насколько комфортно они ощущали себя в их окружении?
Результат однозначно показал, что пациенты с высоким уровнем веры в самоэффективность пережили операцию намного лучше: уже через неделю после медицинского вмешательства у них было намного меньше симптомов болезни, чем у тех, кто отличался негативными представлениями о самоэффективности.
У них быстрее заживали послеоперационные швы, они раньше начали ходить по больничной палате и в целом были более активны. Через шесть месяцев после операции исцеляющая сила психологической устойчивости стала еще очевиднее: представители первой группы пациентов уже строили планы на отпуск, с легкостью занимались делами по дому и саду и раньше возвращались к своей работе.
К подобным выводам пришли и коллеги Карены Лепперт. Они провели исследование, в рамках которого анализировали то, как часто раковые больные, прошедшие лучевую терапию, ощущают себя чудовищно усталыми. Подобное истощение свойственно больным раком – иногда оно вызвано психологической реакцией на болезнь, иногда – лучевой терапией или химиотерапией. В итоге анализ более сотни онкобольных показал, что пациенты с ярко выраженной психологической устойчивостью реже сталкивались с подобной усталостью в сравнении с теми, кто такой устойчивостью не отличался.
Психологическая устойчивость проявляется и в том, как люди справляются с хроническими заболеваниями – например, с диабетом. Сегодня диабет уже не представляет собой реальную угрозу: если пациенты знают о своем диагнозе и регулярно принимают необходимые медикаменты, то они, как правило, хорошо переносят болезнь. Долгосрочные эффекты заболевания – например, проблемы со зрением или почками – сегодня тоже можно минимизировать. Тем не менее диабет оказывает значительное влияние на повседневную жизнь того, кто им страдает: например, о беззаботных приемах пищи им можно забыть. Кроме того, им постоянно нужно думать о том, не забыли ли они выпить ту или иную таблетку или померить сахар.