Через два года после этих выборов Великобритания оказалась в состоянии войны. Лидеры Конгресса, недоумевающие, что с ними не посоветовались перед тем, как втягивать Индию в войну, приказали всем своим провинциальным правительствам подать в отставку в знак протеста и отказались поддерживать войну. Все это лишь укрепило предрассудки Черчилля. Он просто отказывался понимать индийские реалии.

Размах протестов и сопротивления с момента окончания Первой мировой войны до конца тридцатых годов увеличивался с каждым годом. Сам Ганди в годы жизни в Южной Африке был убежденным сторонником империи. Высказанное им мнение, что «Британская империя существует ради блага всего мира», в точности совпадало с мнением Черчилля, и индийский адвокат не испытывал никакого смущения из-за своей работы в качестве сержанта-вербовщика во время Первой мировой войны. По возвращении в Индию он умерил эти свои взгляды и вошел в специально созданный новый образ политического божества. Он радовался мобилизации масс, но лишь на «моральном» уровне. Искусство управлять государством он оставит политикам, таким как Неру и Патель. Правда, когда во время очередного кризиса (раздела Индии или оккупации ею Кашмира) им требовалось его высочайшее одобрение, он всегда шел навстречу.

Решение Ганди сделать Конгресс массовой партией посредством обращения к широким слоям сельского населения привело к росту ее численности и политического веса. В стране, населенной по преимуществу индуистами, Ганди в целях мобилизации крестьянства использовал религиозные символы. Это стало отталкивать мусульман, а поскольку в руководстве Конгресса доминировали брахманы, представители касты «неприкасаемых» понимали, что их беды никому не интересны. Несмотря на это, Ганди, Патель и Неру построили отлаженную политическую машину, которая действовала на территории всей Индии. Это было хорошо продемонстрировано на выборах 1937 г., и тут стоит упомянуть, что в северо-западной провинции, граничившей с Афганистаном, за партию Конгресса голосовали среди прочих преобладавшие там пуштуны-мусульмане.

Решение вовлечь Индию во Вторую мировую войну, не проконсультировавшись с ее единственными избранными представителями, было еще одной ошибкой со стороны Лондона, которой можно было избежать. Англичане недооценили изменения в настроениях масс и некоторых их лидеров. Если бы они посоветовались с Ганди и Неру, предложив им прикрыть поддержку войны фиговым листом, ситуация могла бы развиваться иначе. Лидерам Конгресса казалось, что с ними обошлись некрасиво, и после внутренних дискуссий, продлившихся несколько месяцев (в ходе которых обнаружилось существование сильной антивоенной фракции во главе с лидером бенгальцев Субхасом Чандрой Босом), они предпочли покинуть свои посты.

Британский вице-король немедленно начал обхаживать Мусульманскую лигу, и наоборот. Руководитель лиги громогласно заявил о своей поддержке войны, и то же самое сделали победившие на выборах консервативные пробританские администрации в Пенджабе и Бенгалии.

После того как 22 декабря 1939 г. партия Конгресса объявила о своем решении покинуть правительство, а еще через неделю реализовала его, Джинна[152] заявил, что отныне 22 декабря будет отмечаться как «день избавления» от правления Конгресса. Амбедкар, лидер «неприкасаемых», обеспечил идее мощную поддержку, сказав, что чувствует «стыд, позволив [Джинне] обойти себя и присвоить те слова и чувства, на которые я имел большее право, чем мистер Джинна». Удивительно, но Ганди также отправил Джинне свои поздравления с тем, что тому удалось «вывести Мусульманскую лигу из привычных общинных ограничений и придать ей общенациональный характер». Он слабо представлял себе, к чему это приведет.

Ободренный появлением выступающего против Конгресса меньшинства, вице-король лорд Линлитгоу выразил определенный оптимизм:

Представляя вещи таким образом, Линлитгоу был уверен в том, что сможет пережить бурю. Когда министры от Конгресса массово подали в отставку, вице-король приказал арестовать его лидеров и активистов. Их освободили в декабре 1941 г., когда англичане пытались найти некий компромисс. Ганди внимательно наблюдал за ходом войны в Европе, а также за действиями японцев в непосредственной близости к региону, желая понять, смогут ли англичане устоять. Пока еще он не был в этом уверен. Эффект от операции «Барбаросса» на местном уровне заключался в освобождении из тюрем лидеров и бойцов Коммунистической партии, которые теперь открыто выступали в поддержку войны. Ганди по-прежнему занимал выжидательную позицию. На изменение курса повлияло унизительное поражение, нанесенное англичанам в Сингапуре в феврале 1942 г. Лидеры Конгресса стали задумываться о создании движения «Вон из Индии!» и таким образом провозгласили свою собственную (если не полную, то частичную) независимость от англичан. Ганди добился изоляции Боса внутри Конгресса, но при этом очень критично относился к антияпонской воинственности Неру. Неру предложил, чтобы Конгресс организовал вооруженное ополчение для сопротивления японцам в случае, если те попытаются захватить Индию. Ганди резко одернул его: он не должен забывать о том, что Япония воюет с Великобританией, а не с Индией[153].

В отличие от Ганди с его заламыванием рук и вечной медлительностью, бенгальский руководитель Конгресса Субхас Чандра Бос, глубоко враждебный самой идее об оказании какой-либо поддержки англичанам во время войны, перешел в наступление. Из всего высшего руководства Конгресса он был самым радикальным националистом. Он начал работу над генеральным планом, вдохновителями которого были скорее организаторы нападения на арсенал в Читтагонге, чем Ганди. Бос не верил, что успеха можно достичь мирными методами. Эти методы были хороши для своего времени, но сейчас ситуация была критической. Великобритания нанесла Индии оскорбление, вновь отторгнув от нее молодых людей для того, чтобы те сражались в межимпериалистической войне. Бос хотел создать Индийскую национальную армию и стал прощупывать все возможности.

В 1942 г. Черчилль согласился на то, чтобы сэр Стаффорд Криппс – человек левых убеждений и бывший посол в Москве – отправился в Индию, встретился там с Неру, Ганди и другими лидерами и призвал их помочь Великобритании. В случае их согласия он мог дать устное обещание о предоставлении независимости после войны. Однако еще до отъезда Криппса из Юго-Восточной Азии пришли дурные известия: Сингапур пал. Черчилль возложил всю вину на солдат на фронте. Британская армия недостаточно эффективно оказывала сопротивление: «У нас было столько солдат в Сингапуре, так много солдат – они должны были справиться лучше». Как подчеркивалось выше, это был страшный удар.

Криппс прибыл в Индию, но желающих его слушать оказалось немного. Мусульманская лига Джинны и Коммунистическая партия поддерживали войну, но японцы продвигались настолько стремительно, что Ганди стал всерьез думать о том, что вскоре индийцам придется обсуждать индийскую независимость не с Черчиллем и Эттли, а с Хирохито и Тодзио. Когда Криппс заявил, что предлагает Конгрессу «незаполненный чек», который они смогут «обналичить» после войны, Ганди ответил знаменитой фразой: «В чем смысл незаполненного чека из банка, который вот-вот лопнет?»

После того как Криппс вернулся из Индии с пустыми руками, Черчилль связывал свои надежды на устойчивую индийскую армию главным образом с Джинной и Сикандаром Хаят Ханом, лидером Юнионистской партии[154] и избранным премьер-министром Пенджаба – провинции, имевшей ключевое значение для ведения войны с точки зрения людских ресурсов и к тому же являвшейся житницей Индии. Когда после возвращения Криппса Черчилль произнес: «Я ненавижу индийцев. Это дикий народ с дикой религией», он выразил устоявшееся мнение, но в данном случае имел в виду индусов, которые так сильно его подвели.

Бос, разорвав связи с партией Конгресса, год назад уже приезжал с визитом в Берлин. Он обратился к высокопоставленным нацистским чиновникам с просьбой о содействии освобождению из немецких лагерей индийских военнопленных и передаче их под его начало. Он намеревался затем создать Индийскую национальную армию (ИНА) и переместить ее в Индию, чтобы открыть новый фронт против англичан. «Как именно вы предлагаете транспортировать их?» – спросили его. Бос ответил, что собирается сделать это через территорию Советского Союза. Однако немцы, глубоко погруженные в разработку плана операции «Барбаросса», сообщили Босу, что это невозможно. Июнь 1941 г. был не за горами.

Единственная встреча Боса с Гитлером прошла не очень хорошо. Бос читал «Майн кампф», и ему показалось, что оскорбительные замечания фюрера в отношении индийцев не особо отличаются от замечаний Черчилля. Он вел переговоры с Гитлером, но ему было сказано, что лучше сделать ставку на японцев, так что ему нужно как можно скорее добраться до Токио. Бос последовал этому совету. Японцы оказались гораздо более восприимчивы к его аргументам. После падения Сингапура Бос получил свою ИНА. Это была объединенная светская армия, которая воевала с английскими войсками в Бирме.

Ненависть к Босу со стороны пробританских сил стала еще сильнее, но инициатива с ИНА подняла его популярность в Индии в целом. Если бы японцы захватили Калькутту и Дели, Бос стал бы фактическим лидером индийского правительства. Ганди и Неру прекрасно отдавали себе отчет, что в этом нет ничего невероятного. Неприязнь Черчилля к Индии и индийцам росла с каждым днем по мере того, как поступали все новые дурные вести. Лео Эмери, его старый друг и министр по делам Индии в военном кабинете, писал: «В том, что касается Индии, Уинстон не может рассуждать здраво… я не вижу особой разницы между его взглядами и взглядами Гитлера». Эмери предложил заключить с Индией всеобъемлющее соглашение, которое еще до войны предоставило бы ей фактический статус доминиона, но правительство Чемберлена было не готово дать на это свое согласие. Черчилль никогда не согласился бы «председательствовать при ликвидации империи Его Величества».

В августе 1942 г. лидеры Конгресса поняли, что больше не могут сидеть сложа руки. Призрак Боса и страх перед японской оккупацией заставили обычно сверхосторожного Ганди повести себя несколько безрассудно. На заседании Всеиндийского комитета Конгресса он дал старт движению «Вон из Индии!», потребовав немедленного ухода англичан. Собирались огромные толпы, проводились акты массового гражданского неповиновения. Тысячи активистов Конгресса и все его лидеры были арестованы. Бос был искренне убежден, что движение «Вон из Индии!» не добьется успеха, пока Неру и Ганди не вооружат массы, чтобы оказывать сопротивление. На это они никогда не согласятся. Это шло бы вразрез с сутью той стратегии, которой они следовали на протяжении многих десятилетий. Бос же был абсолютно уверен в верности собственной стратегии – несмотря на свою чрезмерную зависимость от японцев.