Зато Ежо и Николай торжествовали: лучшего времени для их дела и не придумаешь! Они по всему селу расклеили листовки. И вот вдоль железной ограды, обсаженной акацией, подкрались к большому зданию, где засели представители власти словацких фашистов. Прильнули к холодной мокрой ограде, метрах в десяти от парадного входа, над которым желтел огонек, освещавший тротуар и дорогу, и стали прислушиваться. Судя по голосам, людей в здании было немало. В противоположном конце дома слышались пьяные крики, пение.

Распахнулась дверь. Вышли три щеголеватых гардиста. Громко разговаривая, они зашагали по тротуару мимо затаившихся под акацией партизан.

— Пора! — шепнул Ежо.

— Надо узнать, где стоит часовой, — так же шепотом отозвался Николай. — Он, видно, на крыльце спрятался от дождя.

Недалеко загудела автомашина и вскоре подкатила к освещенному подъезду. Двое вышли из нее. Закрываясь плащами поверх военных мундиров, вбежали в дом по мокрым ступенькам освещенного крыльца. Кто-то рявкнул: «Наздар!»

Так приветствуют друг друга гардисты. Значит, часовой действительно стоит на крыльце.

Автомашина откатила от подъезда в тень, пофырчала немного и заглохла. Хлопнула дверца. Шофер последовал за приехавшими. Теперь приветствия не последовало. Однако щелкнули каблуки часового. Видно шофер не гардист, а простой парень… Это было важно знать партизанам.

— К машине!

Николай первый выбежал из-под акации. За ним — Ежо.

— Куда ты! — проговорил Ежо, когда тот, открыв дверцу, влез в автомобиль и распорядился:

— Прячься за машину!

Не успел Ежо исполнить этого приказания, как Николай вылез из кабины уже на другую сторону.

— Что ты сделал? — испуганно спросил Ежо.

— Положил в инструментальный ящик несколько листовок.

Ежо был в восторге. Ему самому захотелось добавить что-нибудь к этому отважному поступку друга, но тут он забеспокоился:

— А вдруг шофер их просто сожжет?

— Может… — грустно согласился Прибура.

— Придумал! Придумал! — радостно прошептал Ежо.

Достал из кармана карандаш, вытащил из-за пазухи одну листовку и, прижав ее к стеклу дверцы, начал писать на обратной стороне.

— Ты что? — схватил его за руку Николай.