ОТ АВТОРА

В книге «Свидетельство о Словацком национальном восстании» Густав Гусак с особой теплотой вспоминает об отношении повстанцев к советским воинам-освободителям: «Психологически и политически решающим было еще и то, что в организаторских группах были советские офицеры. Все восхищение, любовь и доверие к Советскому Союзу, к Советской Армии, к советскому народу, которые за годы войны накопились в словацком народе, нашли теперь выражение в отношении к советским офицерам, которые прибыли из СССР помогать Словакии в антифашистской борьбе. Мы не одни, здесь русские, они пришли нам помогать, они с нами! Советская Армия с нами!..» Так реагировали словаки в августе 1944 года на прибытие организаторских партизанских групп… Поэтому нигде в Европе не вырастали партизанские отряды так быстро, в такой благоприятной среде и при такой поддержке населения, как в Словакии.

В документальной повести «Тропами Яношика» рассказывается о людях разных национальностей, принявших активное участие в трудной борьбе словацких антифашистов, об огромной помощи советских партизан восставшей в 1944 году Словакии.

ОСТРОВ МИРА И ПОРЯДКА

Буковце, довольно большое местечко, заброшено в самые дебри Низких Татр. За названием своему селению предки, видимо, далеко не ходили, — строились в долине, поросшей вековыми кряжистыми буками, и тоже прозванной Буковецкой. Деревянные дома здесь срублены добротно, из достатка, на века. Лишь церковь да жандармская станица — эти две опоры всякого христианского государства — каменные.

Высокие лесистые горы с половины дня прячут солнце от жителей Буковце. Но живут буковчане той же «новой» жизнью, что и вся Словакия.

Утром и вечером буковчан убаюкивает заунывный звон церковного колокола: каждый день теперь кого-нибудь хоронят — в селе, или на фронте, по ком-нибудь справляют поминки. И почти каждый день слышится барабанная дробь. Старый усатый солдат на деревянной ноге идет по улице с барабаном и оглушает мирных жителей какой-нибудь вестью. Сегодня он требует всех от шестнадцати до двадцати пяти лет немедленно явиться в жандармскую станицу для отправки в Германию. Пробарабанит возле одного дома, поковыляет к другому, поскрипывая своей культей. Остановится возле калитки, ударит в барабан и громко, бесстрастно повторяет заученные слова, которые обрушиваются на головы людей словно смертный приговор.

На столбе между церковью и жандармской станицей установлен громкоговоритель. Слышно его в любом конце селения.

— Островом мира и порядка называет просвещенная Европа нашу маленькую благословенную страну. — Это выступает Йозеф Тисо, президент и первосвященник страны, «самый святой человек Словакии». — Бог миловал, война не коснулась наших сел и городов. Правительство великой Германии верит, что мы, как истинные дети божьи, будем и впредь благоразумны и верны своей идее.

Хотя говорил президент вдохновенно и красноречиво, его никто не слушал. Было не до того. Перед мрачным, средневековым каменным зданием жандармской станицы стоял большой, крытый брезентом грузовик. Под дулами немецких автоматов гардисты — словацкие фашисты подводили парней и девушек.

Зная нрав словацкой молодежи, автоматчики въехали в мирно спавшее село еще на рассвете, окружили его, выловили «добровольцев» и вот теперь сгоняли к машинам. А щеголеватый гардист в форме подпоручика пересчитывал их.

Безоружные парни и девушки молча влезали по железной лесенке в кузов. И, уже стоя в кузове, как-то виновато махали на прощание родным, которые безропотно, с горьким плачем провожали своих детей в неизвестность. В толпе повторяли одну и ту же успокоительную, все оправдывающую фразу:

— Ведь не на фронт!

Да. Молодежь увозили не на войну, где льется кровь и гибнут тысячи, а на работу в Германию. Однако и оттуда пока что никто не вернулся из первых, таких же вот «добровольных» наборов и не рассказал, что оно там и как.

В школе, которая находилась неподалеку, прозвенел звонок, и вскоре грузовик окружили дети, ученики начальных классов. День был по-настоящему весенний, теплый, поэтому ребятишки выбежали раздетыми.

Подошел и учитель, совсем еще молодой, но суровый с виду, сухощавый юноша, одетый что называется «с иголочки»: светло-серый костюм, белая твердо накрахмаленная сорочка и сверкающие на солнце перламутровые запонки.

Сначала он молча смотрел на гардистов. А потом сказал в раздумье, ни от кого не таясь, сказал так, будто находился в классе перед своими учениками:

— Неужели правы фашисты, что словаки — выродившееся и совершенно безопасное для них славянское племя?