— На дорогу! — шепнул Милий девушке, видно уже привыкшей к такой команде. — Чуть что, сразу сюда!
Девушка тут же ушла за дверь одеваться. А мальчишки, спавшие на диване, вставали неохотно, однако с большим любопытством рассматривали двух вымокших до нитки пришельцев. Заметив за спиной одного из них автомат, заторопились.
Лишь когда девушка и мальчишки ушли, старик заговорил с нежданными гостями.
— Раздевайтесь, хлопцы! — Он затопил печку. — Вам надо немножко в горячей воде погреться и в сухое переодеться. А то чего доброго, хвороба нападет.
— Что вы! Зачем столько хлопот! — запротестовал было Николай. — Нам только обсушиться бы.
Но Милий был непреклонен:
— Цо ты знаешь! В такой холод и пропасть не долго. Жаль цо моей бабки нет, в городе ночует. Она все это живее, чем я, сделала бы.
Старик принес в комнату огромную жестяную ванну, налил в нее горячей воды из бака, вмазанного в печку, и загнал гостей в воду.
Когда старик вышел зачем-то в сени, Николай спросил:
— Ежо, а почему он говорит не так, как вы, а все цо-цо?
— Это значит, что он цотак, из города Земплина. Там все говорят «цо», а мы — «чо»…
Вернулся старик со стопкой белья.
Как не хотелось сначала ребятам лезть в ванну, зато с такой же неохотой вылезли они потом из нее. Оделись в чистое хозяйское белье и сразу захотели спать.
— Ужинайте и сосните, — предложил старик.
— Что ж это, ваши ребятишки всю ночь не будут спать из-за нас? — попытался отказаться от заманчивого предложения Николай.
Милий успокоил его:
— Они днем выспятся!
Он подал на стол хлеб и суп. А сам присел на краешек табуретки.
Николай ел быстро и все посматривал на старика. Почерневшее от времени лицо цестаря было изрезано такой густой сетью морщинок, что все оно — и на щеках, и вокруг рта, и даже на висках напоминало пересушенную грушу. Щупленькая бородка и коротенькие усы курчавились, как мох, а большие серые брови тяжело свисали, словно усы. Из-под этих тяжелых бровей смотрели на ребят спокойные, проницательные глаза.
«Можно ли полностью доверять этому человеку?» — думал Николай.