— Да не такие же, как Пишта!

— Ну, конечно, настоящие феодалы!

— То-то же! А чего ж ты на этого взъелся? — Николай посмотрел прямо в глаза Ежо. — Отец Пишты и дед, а, может, и прадед были шахтерами. Чего у них общего с феодалами? Разбираться же надо!

— Все равно мадьяры…

— Ну знаешь! Чему вас только в школе учили?

— Этому и учили, — огрызнулся Ежо.

Николай прекратил неприятный разговор, чтобы избежать ссоры, а про себя решил обязательно переговорить обо всем с Фримлем.

Эмиль пришел как раз в тот же вечер. Он был такой веселый, словно кончилась война, и на всей земле воцарился мир.

— Ну, как вы тут? О-о, нары расширили! Здесь теперь можно еще двоих поместить.

— Погода плохая, может, кто и забредет, — сказал Николай. — Мы будем рады, особенно если с автоматом.

— Как твоя рука, Рудо? — спросил Фримль.

— Уже почесывается, значит заживает, — улыбнулся тот.

— Вот и хорошо.

Фримль развязал свой рюкзак, вытащил оттуда три пачки листовок, отдал их Николаю и сказал, куда надо отнести и как себя при этом держать.

— Насчет осторожности меня предупреждать не стоит, — заметил Прибура. — Под шальную пулю голову не подставлю, да и других не пущу. А сейчас надо бы об одном деле поговорить…

Ежо, словно почувствовав, что речь пойдет о нем, закутался в одеяло и втянул голову в плечи. Жаль его, конечно, но ведь молчать тоже нельзя.

— В бой, на задание можно идти только с тем, кому доверяешь, — начал Николай. — А тут… — Он замялся. — Тут вот что получается… Когда я учился в школе, считал: Чехословакия — это одно государство, чехи, словаки и мадьяры, это, как у нас украинцы, белорусы и русские…

— Э, чловьече! — качнул головой Эмиль, — больше и не говори, мне все уже ясно… Догадываюсь, что тут у вас заварилось… Чего ж вам делить-то? — Он обвел всех добрым отцовским взглядом. — Вот вас только четыре нации и не помирились…

— Разве мы ссоримся?! — вспыхнул Ежо.

— Я понимаю, что вы не ругаетесь. Может, даже помогаете друг другу. Но семьи, дружной, настоящей семьи не получается. Так ведь?