Некоторое время Бессмертный наблюдал, как агонизирует существо, а потом, заложив руки за спину, подошел к окну и стал смотреть на горизонт. А когда гроза, бушевавшая над замком, плавно сменилась заунывным дождем, зажег светильник и вернулся к книге, по памяти восстанавливая последовательность действий и сверяя с тем, что было написано в древнем фолианте.

– Дохнут. Все до одной дохнут. Может, полюса последовательность не та? – спросил Кащей сам себя и перевернул страницу, разглядывая рисунок. – Да нет. Пять всего. Чередуются. Magnet pressura in centrum. В центр же?

Отложил книгу, потянулся к словарю, чтобы уже в который раз убедиться в правильности перевода, как вдруг услышал за спиной звон бьющегося стекла.

Бессмертный вскочил с кресла и обернулся. На столе стояла пустая банка, а на полу валялась разбитая крышка. По россыпи стекла, волоча остатки тушки на обугленных культях, под стол очень медленно пыталась уползти жертва эксперимента.

– Э, нет! – возразил ей Кащей. – Шалишь!

Взял с камина щипцы, подошел к полумертвому грызуну, брезгливо ухватил и вернул в банку. Накрыл сверху железной пластиной и придавил одним из лежавших на столе магнитов.

– Вот сука, – выругался он, оглядывая осколки крышки на полу, – стекло на вес золота, а она его вдребезги.

О крысе он вспомнил поздно вечером, когда вернулся с прогулки по молодому, совсем недавно высаженному яблочному саду. Сорвал яблоко, надкусил, понял, что еще не созрело, да так и поднялся с надкушенным в кабинет. Увидел конвульсивно дергающееся животное и, повинуясь мимолетному позыву, приподнял крышку и бросил недоеденное яблоко в банку.

– Приятного аппетита, жертва науки, – сказал он крысе.

Та никак не отреагировала ни на то, что открыли банку, ни на то, что внутрь что-то бросили: зверек все так же лежал и тихонько подергивался, издыхая. Кащей же, подкрутив фитилек, поудобнее уселся в любимое кресло и погрузился в чтение. Утро так и застало его в кресле, спящим с книгой на коленях.

– Алхимик, вставай! – услышал Кащей сквозь дрему и открыл глаза, вглядываясь в стоящий на фоне окна силуэт.

– Ты?

– Ну а кто? Сомневаюсь, что кто-то еще сможет пробраться через болота, посреди которых у тебя хватило ума построить замок, – ответил силуэт и отошел от окна, став едва отличимой копией самого Кащея.

Разница была лишь в количестве волос на голове. У того, который сидел в кресле, шевелюра была густой, хотя и с только-только начинающей пробиваться сединой. А вот стоящий у окна мог похвастать внушительными залысинами, грозящими в ближайшие годы перерасти в полноценную лысину.

– Старшенький?! – изумился сидящий в кресле Кащей. – У тебя мозги есть? Я сторожевые ловушки только вчера сменил. А если б попался?

– Да? – почесал в районе залысины старший брат. – А я вот чего-то как-то не подумал. Ну да ладно, прошел и славно. Ты, младшенький, лучше скажи мне, как у тебя дела продвигаются? Когда королевство порабощать-то будем?

Младший недовольно выдохнул через нос, показывая, что его мнение не изменилось, и тут же подтвердил это словами:

– Старший, я же говорил, что тема закрыта. Ни над зомбированием, ни над климатическими пушками, ни над какими-либо другими твоими идеями я работать не планирую. Меня интересует совершенно другой вектор научных изысканий.

– Все-все-все! – выставил ладони перед собой лысеющий, показывая, что согласен закрыть тему. – А с ним-то как?

– Дохнут крысы, – развел руками младший Кащей. – Утешает только, что во благо науки дохнут.