* * *
– Спасибо, что помогаешь, – поблагодарил Блайндрейдер, когда фигура из воды вновь стала одним целым с морской гладью. – Век тебя добрым словом вспоминать буду.
– Да чего ж спасибо. Я и без спасибо не в накладе. Из этой истории такая былина получится, – сказал гусляр, мечтательно качая головой, – что год по кабакам сытый, мытый и женским вниманием не обделенный буду.
Николас изумленно уставился на Садко, а тот наставительно сообщил:
– У каждого свое богатство. Мое, – музыкант погладил лежащие в чехле гусли, – вот оно. Ну и история о прозревшем инквизиторе.
– Но ведь, – озадаченный Николас с трудом подбирал слова, – это же, как-то сложно и нелогично, а деньги, они везде – деньги.
– Деньги логичны? Ты их один раз отдал за ночлег и тьфу, – Садко плюнул на землю, – нету их у тебя. А былина, она тем хороша, что одну и ту же можно много раз на щи да тюфяк выменять, но все равно они с тобой останутся.
Николас Блайндрейдер не нашелся, что на это ответить. Ему еще предстояло полностью пересмотреть прививаемую с детства систему ценностей, в которой деньги являлись синонимом власти. Систему, нанизанную на слепую веру в то, что тебе говорят, не берущую за основу собственный опыт, разум и умение принимать непривычное, каким бы невероятным оно не казалось.
– Слушай, – оторвал его от размышлений улыбающийся во весь рот Садко. – Так, а что тебе Яга рассказывала-то? Интересно же. Вдруг мне за сегодня не одна, а две истории для баллады перепадет?
* * *
Кругляш космического катера опускался к поверхности очень плавно и казался легким, словно пушинка, ровно до того момента, как коснулся крон деревьев. Необкатанная в полевых условиях электроника, очевидно, посчитала их верхушки поверхностью планеты и отключила горизонтальную балансировку, убавив мощность антигравитационного двигателя до минимума, необходимого для соприкосновения машины с твердой поверхностью.
И корабль, круша своим корпусом хрупкие стволы, грохнулся оземь, совсем немного не дотянув до идеально-круглой поляны.
Когда активировались аварийные системы, возобновив подачу энергии, входной шлюз с тихим шелестом отворился, и окрестности огласила отборная, филигранно выстроенная ругань, в которой при помощи обсценной лексики тесно переплетались гроб, царь, бог, черт и, почему-то, ландыши. А затем, из этого самого шлюза выпал здоровенный контейнер, вслед за которым спрыгнула женская фигура, озвучив свой неудачный прыжок еще одной серией ругательств.
– За. Е. Битлз, – сказала девушка, оглядывая перекошенную скорлупу катера. Затем задрала голову в небо и прокричала, обращаясь то ли к его конструкторам, то ли к тем, у кого этот катер приобрела: – Чтоб у вас так стояло, как это корыто приземляется!
Она огляделась. Корабль свернул два десятка деревьев на краю поляны, которая изначально должна была стать местом посадки.
– Ну, почти идеально, – утешила она сама себя и сдвинула с верхней стенки контейнера прямоугольник матового огнеупорного пластика, обнажая дисплей и клавиатуру. – Значится, пароль.
Ввела комбинацию символов и отступила на шаг. Боковая стенка контейнера, разделившись на две части, отъехала в сторону, открыв несколько ячеек с оборудованием. Выбрала то, что посчитала необходимым, закрепила на предплечии навигатор, навесила на рукав блестящую полусферу размером с пятак и, похлопав ладонью по стальному боку корабля, скомандовала:
– Герметизация.
Затем стала пересекать поляну, пытаясь подсчитать, какой это по счету сон. Когда она почти достигла края поляны, сзади послышался стук копыт. Девушка обернулась и увидела несущегося на нее коня, на котором восседал толстенький коротышка, нелепо подпрыгивающий в седле и рискующий вот-вот вывалиться.
Осадив лошадь перед женщиной, наездник, причитая, спешился, что в его исполнении более походило на падение.