Яга пожевала губу:
– Я много чего представить могу, – заверила старушка. – Когда-то моя жизнь была наполнена книгами. Многие рассказывали о странных вещах, в которые было сложно поверить. Но потом у меня была возможность убедиться, что ни одна художественная книга не врет. Потому что, если кто-то написал невероятное, значит, смог заглянуть в тот мир, где это невероятное происходит. Поэтому, поверьте, я могу представить не только то, как далеко ваш дом. Не помню, я вам уже говорила, что тоже неместная?
Девочки синхронно кивнули.
– А как прошлой осенью звезда в море упала, рассказывала?
Девочки синхронно помотали головами.
* * *
Давай без вот этих вот пафосных вступлений, – попытался взять быка за рога инквизитор. – У меня есть вопрос, решению которого ты можешь поспособствовать. Меня интересует цена вопроса.
– Неужели ты думаешь, что все вокруг денег вертится? – Садко посмотрел на Блайндрейдера и отложил гусли в сторону. – Я тебе так скажу, ежели ты черное задумал, то сколько б не сулил золота, не будет тебе помощи. Но ежели дело доброе, то золота мне от тебя и подавно не нужно.
Инквизитор растерянно молчал, и поэтому Садко предложил:
– Рассказывай, чего тебе надобно и почему решил, что я тебе помочь смогу?
– Даже и не знаю, с чего начать.
– С главного, – посоветовал Садко. – Все говорят, что нужно начинать с начала. Но где оно, это начало? И сколько это займет времени, все пересказать? А главное самое, оно обычно много времени не занимает. Так что, с него и начни. А на главное уж и подробности нарастут.
– Главное, наверное, то, – принялся рассказывать инквизитор, – что имеющиеся у меня знания не прошли тест на целостность.
* * *
– Тем, кто ничего не скрывает, гораздо проще найти снисхождение инквизиции, будь они хоть трижды злодеями, чем невиновным в ереси, но стремящиеся утаить что-либо, – совсем недавно говорил главный инквизитор Захолмья Холейхард Высочайший.
Говорил не Николасу, а обнаженной девушке, привязанной к огромному, со взрослого человека высотой, колесу, ось от которого уходила в стену. Девушка висела вниз головой. В свете факелов лицо ее было неестественного цвета.
Высочайший взялся за край колеса и легонько его толкнул. Отлично смазанное и идеально сидящее на ушедшей в стену оси колесо плавно перевернулось, подняв голову еретички вверх. Николас увидел, что лицо допрашиваемой представляет собой один сплошной синяк.
– Солгав один раз, рано или поздно придется врать еще и еще, укрепляя фундамент предыдущей лжи, который, как бы ты ни старалась, будет постоянно давать трещины в самых неожиданных местах, – продолжал объяснять Холейхард. – Но есть более важный аспект, поразмышляв над которым ты придешь к выводу, что ложь только мешает. Когда ты лжешь, тебе нужно помнить, как все обстояло на самом деле и как выглядела версия событий в твоей лжи.
– Крхрг-хргре, – прохрипела девушка, выплевывая пузырящуюся кровь изо рта, и попыталась поднять голову. Но не смогла. Это сделал за нее сам Высочайший, схватив за волосы и посмотрев узнице в глаза.
– Ты рассказывала разное трижды, – флегматично сообщил Холейхард. – Дважды разное рассказывала твоя подельница. Как ты понимаешь, столько правд не бывает.