– Что я вам говорил. Видно, этот пандит Давасарман – крупная шишка, если пользуется таким влиянием у англичан, – заметил боцман, когда индиец на минуту вышел. – Немножко поболтал с полковником, и все нужные бумажки у нас в кармане.

– Мне говорил полковник Бартон, что пандит Давасарман облегчит нам путешествие, – ответил Вильмовский. – Но раз мы теперь сами убедились, сколь велико его влияние, ты, дорогой боцман, держи язык за зубами и будь осторожен, когда с ним беседуешь.

– Верное замечание. Ты, Анджей, как всегда, прав. Впрочем, когда он в поезде рассказывал о восстании сипаев, то в его словах слишком большой любви к англичанам не чувствовалось.

– Все это очень странно… – буркнул Томек и замолк, увидев, что пандит Давасарман направляется к ним.

– Теперь нам остается найти самый быстрый способ передвижения, чтобы успеть добраться до Сринагара еще перед бурей, которую предсказывает метеорологический пост, – сообщил пандит Давасарман. – Я предлагаю нанять тонга[93]. Эти повозки лучше всего пригодны на плохих горных дорогах. Багаж мы отошлем с почтовым экка[94].

– Долго ли нам придется ехать до Сринагара? – спросил Томек.

– Если менять лошадей через каждые пять миль, то доберемся за несколько часов, – ответил пандит Давасарман. – Это будет, конечно, утомительно, однако надо спешить, а то буря может надолго нас задержать.

– Я согласен, что не следует терять время. Ведь мы стремимся как можно скорее увидеть Смугу, – сказал Вильмовский. – А долго ли будет идти наш багаж?

– Через два дня он должен быть уже в Сринагаре. С собой мы возьмем лишь самое необходимое. Пойдемте к моему знакомому, который занимается тут перевозкой почты и пассажиров.

Владелец станции дилижансов встретил пандита Давасармана и белых сагибов низкими поклонами. Это был высокий, полный кашмирец с хитрым выражением лица.

– Как дела, Бабукхан? Мы направляемся в Сринагар и хотели бы на твоих тонга добраться до Барамулы, где пересядем на лодки. Ты и погонщики получат хороший дастур[95], если, конечно, мы останемся вами довольны, – сказал пандит Давасарман.

– Селям[96], благородный господин, – ответил Бабукхан, прикладывая правую руку ко лбу. – Можешь не говорить о дастуре, потому что я знаю твою щедрость. Но увы, два тонга слишком мало, чтобы поместить сагибов и их багаж. Ты хорошо знаешь, о радость моих очей, что дорога очень плохая.

– Знаю, знаю, досточтимый Бабукхан. В тонга поедем только мы, а багаж ты отошлешь почтовым экка. Поспеши, пожалуйста, у нас очень мало времени. Метеорологический пост предупреждает, что в горах ожидается буря.

– Ты сказал, благородный и щедрый господин. Уже бегу давать соответствующие указания.

Бабукхан поспешно удалился. Во дворе послышался его громкий голос. Как видно, он был возбужден перспективой хорошего заработка. Хозяин подгонял своих возниц.

– В тонга могут поместиться только два человека, поэтому молодой Вильмовский и я, как самые легкие из всех, поедем в одной повозке и возьмем с собой необходимый багаж, а вы сядете в другую повозку. Это позволит нам ехать с одинаковой скоростью, – предложил пандит Давасарман.

– Прекрасно, – согласился Вильмовский. Он предпочитал не оставлять простодушного боцмана наедине с пандитом Давасарманом.

Не прошло и часа, как две легкие повозки остановились у дома. В первой из них заняли место Томек и пандит Давасарман. По-видимому, Бабукхан, кроме условленной платы, получил еще и хороший дастур, потому что «селямы» лились из его уст, как струи воды из горного потока. Возницы уселись на козлы, Бабукхан еще раз поклонился пандиту Давасарману и, коснувшись рукой лба, сказал:

– Селям, благородный господин! Пусть всемогущий Аллах хранит тебя в дороге. Но если ты предпочитаешь другое, пусть сопутствует тебе Шива, Вишну или какая-нибудь могучая и красивая богиня!

– Селям, достопочтенный Бабукхан! Пусть и тебе благоприятствуют боги, дадут здоровье и… счастье в делах, – ответил пандит Давасарман, многозначительно подмигнув мусульманину.