• «Столько женщин тебе бы позавидовали».

• «Беременность — это волшебный период».

Когда ищешь заботы и поддержки, такие комментарии слушать больно. Я знаю, что люди желали только хорошего, но меня переполняло чувство вины. Я начинала ругать себя, закрывалась и больше не хотела просить ни у кого помощи из страха, что покажусь неблагодарной или буду отвергнута. Это чувство находит отклик у огромного количества моих клиенток. Каждым моментом родительства полагается наслаждаться, а если ты этого не делаешь, значит, плохой из тебя родитель. Нам нужно поменять этот дискурс.

Честно скажу, что благодарна за каждый день своей беременности, но, боже мой, как тяжко было в те дни, когда я часами сидела в обнимку с унитазом или боролась с приступом тошноты во время сессии с клиентом. Иногда мне не хочется, чтобы муж прикасался к моим растяжкам, до такой степени, что я готова закричать, если он меня трогает. В такие моменты чувствовать благодарность нереально. Трудно видеть в ребенке дар, когда ночью каждые полчаса ходишь в туалет, хотя даже не пила воды. Несмотря на все это, я бесконечно благодарна за своего малыша. Мне и клиенткам, оказавшимся в похожей ситуации, хотелось бы, чтобы окружающие:

• Позволяли выговориться без навязывания благодарности. Я и так благодарна, честное слово.

• Не упоминали, что кому-то трудно забеременеть, взывая к моему чувству вины. Я и так знаю, как мне повезло. И от этого ничуть не легче.

• Подтверждали мои чувства и делили со мной тяжесть текущего момента. «Ничего себе, представляю, как больно» — простая и эффективная фраза.

• Просто приходили и проявляли внимательность. Приносили что-нибудь поесть, помогали со стиркой или присылали сообщения.

• Помнили, что каждая беременность уникальна. Тот ее аспект, который вам казался очаровательным, может быть крайне мучительным для кого-то другого.

Интернет и социальные сети за последние четыре года стали гораздо враждебнее. Но после смерти Джорджа Флойда в 2020 году Всемирная паутина просто взорвалась. Люди перекрикивали друг друга, пытаясь найти ответы на свои вопросы, и требовали справедливости. От этого медиашума голова шла кругом, и я наблюдала за развитием интересного феномена. Токсичный позитив лез из всех щелей, и, как правило, его транслировали именно белые люди и те, кто никогда не сталкивался с расовой дискриминацией. Через крошечные экраны своих телефонов они изливали потоки комментариев:

• «Люди, просто любите друг друга!»

• «Давайте жить дружно».

• «Нам всем нужен мир».

• «Человечество — одна большая семья».

• «Мне не важен цвет кожи. Я люблю всех людей одинаково!»

Да, было бы замечательно, если бы все друг друга любили. Это достойная цель, и я ее разделяю. А еще было бы здорово всем подружиться и зажить припеваючи. Кроме того, мы все принадлежим к одному биологическому виду, не поспоришь. Но разве это конструктивные и полезные реакции в сложившейся ситуации?

Я ничуть не претендую на звание эксперта по антирасизму и борьбе с другими видами дискриминации. Активисты, эти удивительные люди, рассказали мне много нового. Подозреваю, что еще долго буду периодически путаться и допускать ошибки. Но я точно знаю, что именно хотят услышать люди, сталкивающиеся с реальным, измеримым и очевидным нарушением их прав и предрассудками. Мне известно, что приведенные выше ответы ничуть не смягчают боль и звучат жестоко и бессмысленно. Если вам доводилось произносить нечто подобное, ничего страшного. Остановитесь на минутку и сделайте вдох. Это не значит, что вы плохой человек. Как и с любым видом токсичного позитива, намерения, стоящие за словами, обычно добрые, однако результат причиняет боль и даже откровенный вред. Важно распознать это явление и подумать, почему оно не помогает.

Токсичный позитив маскирует равнодушие и нежелание общаться искренне. По сути, человеку говорят: «То, что ты чувствуешь, неправильно — вместо этого нужно испытывать радость, и вот почему». Это полная противоположность того, что требуется людям в уязвимом состоянии. Говоря о расизме или других типах дискриминации с людьми, которые страдают от них или имеют опыт жизни с подавляемой идентичностью, мы должны стремиться создать пространство для их переживаний, поддержать их, а далее самостоятельно принять меры по борьбе с социальными системами, которые довели наше общество до такого неравенства. Особенно важно проявлять такую готовность, когда мы сами не сталкивались с подобным и не имеем ни малейшего представления о том, каково это. В такие моменты надо обращаться к экспертам. Не все дискриминируемые группы ощущают угнетение одинаково. Человек с инвалидностью; человек с более крупным телом, чем у большинства; человек с цветом кожи, отличающимся от цвета кожи его окружения, — у каждого будет свой опыт, ведь эти люди не являются монолитной группой. Именно поэтому надо отложить дежурные утешения в сторону и прислушаться.

От потрясающих просветителей-антирасистов я узнала, что мы можем делать или говорить вместо вышеперечисленного. Среди многих, кто посвятил меня в нюансы в этой непростой теме, — социальная работница Эрин Мэтьюс, Рэйчел Каргл и Тарана Берк. Многие другие активисты, борющиеся с сексизмом, гомофобией, эйблизмом, лукизмом и т. д., неустанно трудятся, чтобы люди в разных городах были максимально информированы. Мой самый большой вывод из полученной информации: разговоры, а тем более увещевания для галочки ничего не стоят. Мы должны научиться действовать.

В следующий раз, когда возникнет соблазн сказать что-нибудь токсично-позитивное человеку, страдающему из-за системного угнетения, попробуйте одну из альтернатив.