— О’кей. И полчаса, максимум час на обед. Что, два часа на подготовку?

Плечи сводит от ощущения, что меня прижали к стенке. Я смотрю на ведущую записи ассистентку, она смотрит на меня, продолжая писать; затем смотрю на сидящего закинув ногу на ногу Гюндерсена, не отрывающего от меня взгляда серых глаз.

— Нет, — говорю, — в том смысле, что я и другими вещами занималась. Ничего важного. Сходила в туалет, выпила чашечку кофе, прибралась немного, проверила электронную почту…

— А вы в туалет ходите и пьете кофе здесь, наверху?

— Нет, сюда вода не проведена. В доме.

Он кивает, ассистентка пишет. В окно мне видно, как во двор сворачивает и тормозит на травке серая «Хонда». Из нее выходит Анника в костюме, под мышкой папка с бумагами. Выходя, она застывает на затоптанном газоне в своих изящных высоких сапожках, глядя на полицейские машины; потом смотрит на дом. Отсюда черты ее лица не разглядеть, но она явно изумлена: рот приоткрылся буквой «O»; голова дернулась, когда она вернулась взглядом к машинам полиции.

Гюндерсен видит ее появление, но никак не комментирует.

— Когда ушел третий пациент? — задает он вопрос.

— Без десяти три, — говорю я, ощущая в себе привычную неприязнь к Трюгве. — Хотя нет, постойте, раньше. Я, кажется, не дольше двадцати минут с ним занималась.

— Значит, двадцать минут третьего?

— Да. Вроде того.

Анника по газону идет к дому странной утиной походкой стаккато; видимо, при каждом шаге каблуки ее сапожек погружаются во влажную землю, а она изо всех сил старается идти стремительно и решительно. Не была бы я такой оцепенелой, посмеялась бы над этим.

— Значит, к половине третьего вы закончили работать, — резюмирует Гюндерсен.

— Да. Нет, я еще заполняла карту. Получается, позже половины третьего.

— Хорошо. А потом?

— Вернулась в дом. Съела бутерброд. Попробовала позвонить Сигурду.

— И когда вы ему звонили, что вы слышали?

— Телефон звонил, но он его не брал. Звонок перенаправлялся на ответчик.

— Вы не оставили ему голосовое сообщение?

— Нет, не стала. Я вообще редко оставляю сообщения. Всегда думала: вот он увидит, что я звонила, и перезвонит…