— И я, — говорит рыжая, вроде как сдерживая улыбку.

Фредли, думаю я, «тихое пристанище»; ну и фамильица для полицейской…

— Так что произошло? — спрашиваю я их.

— Всему свое время, — говорит Гюндерсен, отворачиваясь от моей картины. — Позвольте мы начнем сначала.

Отодвинув стул от моего письменного стола, он садится и кладет ногу на ногу, так что лодыжка одной покоится на колене другой; ноги широко раздвинуты, чувствует себя как дома.

Я мотаю на ус. Я задаю вопрос, а он говорит, мол, начнем не с этого. И еще я мотаю на ус, что он из тех, кто сам выбирает, где им сесть, и даже не на одно из двух удобных кресел — садитесь, пожалуйста; нет, он садится на стул, бесцеремонно выдвинув его из-под стола. Пусть мы в моем кабинете, но рулит беседой он. Не знаю, что это значит. Может, и ничего. Но я мотаю на ус.

— Расскажите, как вы провели пятницу, — говорит полицейский.

Я усаживаюсь в свое кресло слева; мне ничего не остается, как выбрать одно из двух рабочих кресел. Коллега Гюндерсена стоит, прислонившись к двери. Интересно, это по субординации не положено садиться младшему по званию?

— Ужасный был день, — говорю я.

— Подробнее, пожалуйста, — уточняет Гюндерсен.

— Ну, — отвечаю, — пропал Сигурд…

— Да нет, нет, — говорит он, — расскажите, как прошел день. С самого начала.

Вздохнув, я выглядываю в окно; во дворе стоят полицейские машины. А неделю назад был обычный мартовский понедельник… Гюндерсен молчит: он свое сказал и ждет, уверенный, что я заговорю.

— Я проснулась, когда Сигурд уходил, — начинаю я. — Не знаю, во сколько это было, я спала; должно быть, рано еще. Он поцеловал меня в лоб и сказал: «Я пошел; ты спи, спи». И я заснула. Когда проснулась, его уже не было дома.

Гюндерсен кивает. Фредли стоит, прислонившись к двери, и строчит в блокноте.

— Снова проснулась где-то в половине восьмого, — продолжаю я. — К девяти я ждала первого пациента.

— Ваши действия после того, как вы проснулись? — вклинивается Гюндерсен, и я понимаю: нужная ему информация заключается в деталях.

Внезапно ощущаю себя в шкуре Трюгве, зацикленного на общих местах и избегающего конкретики, и стараюсь подобрать более точные слова.

— Я приняла душ, оделась в спальне. Спустилась на кухню. Поела — уже не помню, что, — выпила кофе. Пришла сюда; первый пациент уже дожидался меня.

Гюндерсен одобрительно покашливает; кажется, в этом человеке прячется неплохой психоаналитик.