Плешивец вытер пот со лба и закурил самокрутку, пыхнув мне в лицо дымом.
— Ты, девонька, эти разговоры брось. Не на того напала. Меня не разжалобишь.
Он выбрасывал недокуренную самокрутку и опять принимался крутить ручку коловорота, натягивая ремни на дыбе. Боль пополам с криком заполняла все мое существо и вытесняла искру разума. Я теряла сознание…
… и вновь приходила в себя, когда палач окатывал меня холодной водой. Боль возвращалась, усиливаясь, и я продолжала шептать, чтобы удержаться в реальности.
— Хочешь, расскажу, что со мной делал настоящий мастер?.. Как поил расплавленным свинцом?.. Как сажал на кол?.. Как сжигал живьем?.. Тебе интересно?.. Интересно, как я выжила?..
— Ты ври да не завирайся… — опять утирал он пот и присаживался на колоду. — После такого не выживают… Ты сознайся им, сознайся, ну чего упрямишься? А я тебе голову-то отниму, испугаться и почувствовать не успеешь. А уж коли не сознаешься, то тот, коротышка, видела его?.. Вот уж кто лютый зверь, мучить будет так, что мертвым позавидуешь. Что с людьми он творил, так то и мне не по себе делалось… А уж над девками-то особенно изгалялся…
Мой смешок вышел больше похожим на кашель.
— Боится… — выдавила я наконец. — Боится он меня, за шкуру свою боится. Знает, что я его братца порешила, бесится, но страшно ему… Чует демона…
— Какого еще демона?..
— Того, что мне от мастера страданий достался. Вон, в углу свернулся. Только если я ту тварь спущу, никого в крепости не останется…
— Ох и бедовая ты девка… — пробормотал палач и взялся за раскаленные щипцы. — Придется тебя немного…
Распахнулась дверь допросной, принеся глоток свежего воздуха.
— Федосей! Тебя генерал срочно к себе с докладом кличет!
Плешивец вздохнул и покачал головой.
— Вот и что мне ему доложить, а? Ведь запираешься и хуже себе делаешь… — он уронил щипцы обратно на жаровню и пошел к выходу.
— Так тебя Федосеем зовут? — бросила я вслед палачу. — Я запомню. Когда стану императрицей…
Он отмахнулся.
— Блаженная!..
— … когда стану императрицей, то казнить не стану. Хорошие палачи нынче редкость.
Дверь за плешивцем закрылась, а солдат остался. Он подошел ко мне ближе и остановился напротив. Я зло выдохнула: