– Ты задаешь сложные вопросы, – пробормотала она. – Я даже не до конца поняла, что произошло.

Они подошли к лестнице и стали медленно подниматься наверх. Феликс наклонился к Лили и опалил ее кожу горячим дыханием:

– Вчера ты смеялась невпопад, молчала, когда к тебе обращались. И хотя я ни разу не пожалел о нашей свадьбе, не думал, что твое предостережение насчет плохой и холодной жены будет столь буквальным.

– Прости…

– Не надо. Ты ни в чем не виновата. Я знал, на что иду, ведь ты честно меня предупредила, – улыбнулся Феликс.

Лили узнала коридор, в котором они оказались. На стенах висели портреты. Один раз она уже шла мимо осуждающих лиц предков Феликса, но теперь они скорее были напуганы, чем сердиты. И, к несчастью для Лили, она догадывалась почему.

– Я не знаю, как мы будем строить нашу жизнь, Феликс, – призналась она. – Но прошу дать мне время, чтобы прийти в себя.

– Сколько угодно, – он пылко поцеловал тыльную сторону ее ладони. – Нам спешить некуда. Вся жизнь впереди.

– Верно, – горько усмехнулась Лили.

Она оторвала взгляд от потертого деревянного пола и обнаружила, что они дошли до конца коридора. На последней картине заметила красивую всадницу на пегом жеребце. И маленькую девочку, которая стояла на крыльце и тянула к ней руки. Белокурая. В белом кружевном платье до щиколоток.

Руки мгновенно заледенели, а дыхание перехватило. Лили отшатнулась и вцепилась в предплечье Феликса, страшась упасть. Она смотрела на портрет и на год, указанный внизу картины. Рука, которая вывела зловещие цифры, явно не принадлежала художнику. Она дрожала и нетвердо держала перо, заостряя там, где надо закруглить.