Все было подернуто белесой дымкой. Словно Лили брела в беспроглядном тумане, пытаясь понять – правильно ли она поступает. И каждый раз, когда сомнения скапливались в душе, она вспоминала отчаянную мольбу матери Феликса.

Не отказывайся от них…

Видимо, на роду у Лили написано – жертвовать собой ради других. И она бросалась в омут с головой, не думая о последствиях. Лишь порой до нее добирались коварные мысли, что она берет на себя больше, чем может вынести.

Лилия не запомнила венчание в церкви. Не запомнила скромный ужин в кругу семьи. Замужество напоминало дешевый фарс, и только горящие от счастья глаза Феликса спасали положение. Его взгляд щемящей тоской сдавливал сердце Лили, не давая забыть, что она должна контролировать чувства.

Лишь изредка в памяти прорывался раскатистый смех брата, который вырвался на свадьбу, но только на один день, чтобы потом вновь улететь во Францию. Кажется, жизнь в романтичном Париже его пленила. И добродушное лицо отца Феликса стояло перед глазами, как лицо невольного судьи. Правда, Лили давно сама себе вынесла приговор: «Виновна». Виновна в том, что украла сердце Феликса, не имея на это ни малейшего права.

Она провела ладонью по шелковистым простыням и в который раз оглядела роскошную спальню. Чужая комната стала для нее пристанищем. И брачную ночь Лилия провела одна в холодной постели.

– День был очень насыщенным, поэтому… наверное… – Феликс смущенно запнулся. – Думаю, вы захотите остаться ночью одна. Но, если я вам понадоблюсь, моя спальня – напротив.

Лили сама не знала, что именно хотела услышать. С одной стороны, Феликс спас ее. Весь день она мучилась мыслями о предстоящей ночи. С другой – где-то в глубине души пряталась обиженная женщина, которая не знала о проклятье и всего лишь хотела любить и быть любимой.

И теперь Лили сидела на широкой кровати и щурилась от солнечного света, просачивающегося сквозь неплотно задернутые шторы. Голова налилась чугуном, словно она выпила не один бокал шампанского, а бутылку коньяка. Губы еще помнили поцелуи, которые Феликс воровал украдкой. На безымянном пальце непривычно крутилось золотое кольцо. Тонкая полоска, сковывающая не хуже наручников.

Лилия спустила ноги на пол, покрытый темно-бежевым паласом, и растерянно осмотрела свадебное платье, сшитое в кратчайшие сроки на заказ. Тонкое кружево, белая юбка из шелка, шляпка с кокетливой вуалью. Кажется, Феликс назвал Лилию – прекрасной магнолией. Впервые ее сравнили с другим цветком. И на душе от подобного комплимента одновременно радостно и горько.

Не зная, как вызвать служанку, Лили достала из чемодана прямое платье до колен персикового цвета, наспех умылась в смежной ванной комнате и расчесала волосы. Сегодня должны привезти оставшиеся вещи, чтобы она перестала ощущать себя сиротой.

Лили вышла в длинный, тускло освещенный коридор и осторожно подошла к двери Феликса. Замерла, прислушиваясь, но в его спальне стояла тишина. Граф давно проснулся. Она выдохнула и отправилась искать лестницу, поражаясь запутанной планировке поместья. Возникло чувство, что Лили попала в бесконечный лабиринт.

Спустя десять минут поисков ладони неприятно вспотели. Она вдыхала густой влажный воздух, касалась пальцами стен, покрытых темно-зелеными обоями, и прислушивалась к дыханию дома.

Знакомый женский голос разорвал стену молчания, и Лили с улыбкой ускорила шаг. Она приближалась к спальне, и голос Авроры звучал все острее и яростнее. Вскоре к нему примешался мужской баритон, который Лили не сразу узнала, и только застыв возле двери, разобрала горячий спор.

– Ави, ты с ума сошла? Ты чуть не испортила брату свадьбу! Что с тобой происходит?