— В его комнате.

— А где его комната?

— В башне, — Эли вскочил, — я могу показать, — Но он тут же осекся. — Или не могу… Его мама… понимаешь, ему нельзя выходить, а он вышел. А вдруг с ним из-за меня что-то случилось?

— Эта его комната, ты можешь описать, как она выглядела?

— Да: там была большая кровать, и балдахин, и сундук, в котором они запирают его игрушки, а еще дерево…

— Дерево?

— Вышитое. И карта.

— И когда ты все это видел?

Эли опустил глаза.

— Ночью, перед Днем рождения его величества. Я хотел повидать Дикки, но его не оказалось в комнате. Только платок с кровью лежал на полу.

Мать молча смотрела на Эли.

— Так ты мне веришь? И не будешь ругать?

— Верю, — произнесла она с таким видом, что Эли забеспокоился. — И не волнуйся о своем друге. Уверена, что с ним все в порядке, и очень скоро о нем появятся вести.

Алекто проспала почти сутки. Просыпалась и снова погружалась в дрему. Кажется, к ней кто-то подходил и что-то предлагал, но единственное, чего хотелось, это напитаться ручейками силы из сна, потому что с Алекто случилось что-то хорошее, но отнявшее много сил.

Наконец, она раскрыла глаза и сразу увидела отца.

— Милорд, — она села в постели, и он опустился рядом.

— Вот, это тебе, — отец смущенно подтолкнул к ней поднос с холодным пирогом и фруктами.

Алекто набросилась на снедь и смела все до крошки, жалея лишь, что среди угощений не было мяса.

— Как вы себя чувствуете? — Мать приблизилась и опустилась с другой стороны.

На лоб легли ее прохладные пальцы.