– Ты, ты, – принялся оттаскивать я его в сторону. Только зачем тебе нужен этот ржавый тяпальник? Мало у тебя дома всякого барахла?

– Я её керосином отчищу, – плотоядно облизнулся Михаил, – и на стенку повешу!

– Сдаётся мне, сабля лежит здесь не случайно! – принялась помогать нам и Сандрин. Смотрите, по-моему, она не просто оборонена, а специально зарыта. Видите, здесь даже обрывки какой-то ткани сохранились. Александр, – повернулась она ко мне, – у тебя кажется, есть лупа?

– Есть в ноже, – подтвердил я, – но зачем она тебе?

– Давайте осмотрим её эфес, может быть, нам удастся разобрать дату, сразу узнаем, в какую эпоху её сделали.

Выдрав на удивление неплохо сохранившийся кавалерийский палаш из липкой глины, мы принялись очищать его, действуя в основном собственными носовыми платками.

– И точно он был чем-то замотан, – пробормотал Михаил, – поминутно отбрасывая в сторону отваливающиеся от ножен клочки окаменевшей ткани. Видимо именно эта обмотка и спасла его от полного уничтожения, – многозначительно заключил он.

– Кто-нибудь знает, где тут чеканили дату изготовления? – вытащил я лупу. Что молчите?

– Она обычно чеканится либо на основании клинка, – неуверенно произнесла Сандрин, – либо вот здесь, на рукояти. Я как-то в Доме ветеранов нечто подобное видела, – добавила она уже бойчее и довольно смело протянула руку с фонарём к крестообразному эфесу.

Какое-то время я с помощью маленькой лупы вглядывался в чеканку на рукояти, но ничего похожего на какие-либо цифры отыскать не смог. – Надо попытаться вытащить клинок из ножен, – предложила девушка и, перекладывая тяжёлый палаш на колени Михаила.

– Вряд ли у нас это получится, – засомневался тот. Наверняка он там плотно застрял.

– Если не попробуем, то, может быть, не узнаем что-то крайне важное, – вмешался я в их спор. Ведь не зря же он здесь лежит!

– Нет, нет, – опасливо убрал оружие за спину мой друг, – давайте не будем торопиться. Заняться этой штукой мы сможем и после. Главное, для нас – золото до утра найти. И думаю, эту саблю здесь не так просто оставили. Она явно часть некоего плана.

– Какого же?

– Ну, например, такого, что она могла как-то отвлекать возможных грабителей от основного захоронения.

– Это как же?

– Вдруг кто-то видел, что здесь что-то зарывают, – принялся пояснять Михаил. Начинают копать, глядь, а здесь холодное оружие лежит. Те, кто ищет клад, естественно удовлетворяются находкой и тащат её домой. А то, что закопано ниже на полметра, остаётся в полной сохранности.

– И из этого следует, – возбуждённо воскликнула Сандрин, – что если это оружие лежит на месте, то, что спрятано под ним, сохранилось и подавно!

Единственный намёк на возможную близость несметных сокровищ заставил нас вновь взяться за шанцевый инструмент. Палаш был моментально отброшен в сторону, и обе наши лопаты со скрежетом вонзились в менее упругую, нежели в другом месте почву. Разумеется, теперь и речи не было о том, чтобы копать по всей намеченной ранее площади. Теперь все наши усилия были направлены только на то место, где был закопан палаш. Хриплое дыхание вырывалось из наших лёгких, сухо трещали сухожилия рук, но темпа мы не сбавляли. Казалось ещё одно усилие, и монеты ручьём потекут нам под ноги. Но время шло, а ничего подобного не происходило. И только тогда, когда мы наткнулись на сплошную груду галечника, Воркунов с раздражением отбросил свой инструмент в сторону.

– Здесь явно никто и никогда не копал, – с силой топнул он по слою плотного гравия, – опять промахнулись!