Девушка немедленно спрыгнула вниз, и неровный желтоватый огонёк фонаря мгновенно высветил уходящий в толщу земляного откоса черенок.

– Дёрни его посильнее, – посоветовал Михаил сверху, – глядишь, хоть палка вылезет!

Мы с Сандрин в четыре руки ухватились за торчащий из песка черенок лопаты и, что было силы, рванули её вверх. Раздался хруст и вместо лопаты у нас в руках оказался лишь испачканный в земле обломок. Пришлось взять вторую лопату и продолжать раскопки уже ей. Напряжение достигло наивысшего предела, когда вновь послышался знакомый скрежет, и из песчаной кучи внезапно показалось нечто похожее на небольшой чёрный валун. Ещё пара ударов и «валун» накренился на бок и, издавая глухой переливистый звон, завалился на бок.

– Бочонок! Целый! – восторженно завопил Михаил, обрушиваясь на нас сверху, словно небольшой слон.

Довольно невежливо отпихнув Сандрин в сторону, он обхватил новую находку руками и, надсадно хрипя от нешуточного напряжения, поволок её на середину траншеи.

– Тяжёлый, собака, одному не поднять! – наконец сдался он, вдоволь наупражнявшись с выскальзывающим из рук бочонком. Что стоишь, – зло рявкнул он на меня, – берись с другой стороны, поднимем его на поверхность!

Поднатужившись, мы со второй попытки смогли вытолкнуть осклизлый кругляш из окопа и, не мешкая ни секунды, выскочили и сами.

– Вот они, голубчики, – Воркунов принялся энергично катать бочонок по истоптанной траве, одновременно пытаясь ногтями содрать стягивающие его обручи, – попались!

Мне пришлось чуть ли не силой оттаскивать его в сторону, чтобы он и в самом деле не совершил такую глупость.

– Ты чего творишь? Опомнись! – довольно чувствительно стукнул я его по загривку.

– Посмотреть хочется, – заскулил он, вырываясь, – убедиться хочу!

– Потом убедишься, – вцепился я в воротник его рубашки, – неужели и так не слышишь, как они звенят? Вот утро настанет, налюбуешься вволю. Подумай, что будет, если ты и в самом деле сломаешь обруч и всё рассыплешь! Нам тут придётся по твоей милости ещё полдня возиться, рассыпанное собирать!

– Действительно, – вступила в нашу перепалку Сандрин, – держите себя в руках…, оба. Что вы тут катаетесь, как малолетние хулиганы! Забыли о том, что скоро рассвет? Так я вам напоминаю об этом. Если не хотим оказаться в дурацком положении, давайте скорее завершать наши работы! То, что нашли первый бочонок – хорошо. Но не будем забывать о том, что предстоит найти ещё несколько!

Её холодная, выверенная по интонации речь, несколько отрезвила наши разгорячённые головы, и, оставив попритихшего Михаила наверху, я вновь спустился в раскоп. Поскольку отрытая нами нора была слишком узка для двоих, мне пришлось работать в одиночку. Через пару минут я откопал ещё один бочонок, а затем ещё один. Попутно освободил и обломок лопаты, застрявшей в щели между ними. Вскоре после этого меня сменил пришедший в себя Воркунов. Он-то и установил, что остальные бочонки находятся под первым слоем, в своеобразном подвале. Выгрести их наружу оказалось крайне трудно, ведь каждый из этих вёртких и скользких вместилищ весил не менее тридцати килограммов!

Окончательно справиться с этим многотрудным делом нам удалось лишь к половине пятого. Тяжело дыша, мы уселись втроём вокруг нашей добычи, не в силах даже шевельнуться.

– Но их только шесть!!! – удивилась Сандрин, любовно оглаживая округлые бока бочонков. Одного явно не хватает!

– Я там всё перекопал, – безжизненным голосом отозвался на её реплику Михаил. Один пропал. Его точно нет!

– Так может, его там никогда и не было, – заметил я. Что вы себе думаете? Тот, кто их зарывал, неужели не воспользовался внезапно перепавшим богатством. Конечно же попользовался. Так что о седьмом бочонке можете забыть с чистой совестью. И кстати, друзья, нет худа без добра. Шесть на три делится поровну и без остатка!

Говоря эти слова, я намеренно повернул фонарь в руке девушки так, чтобы видеть выражение лица француженки. Но она, видимо уловив мои намерения, отвернулась в сторону и демонстративно промолчала. Впрочем, меня это не удивило. Будь я субтильной девчонкой из воспитанной и культурной Европы, то не слишком бы препятствовал двум мужикам, с острыми лопатами, тем более в такой нервной обстановке.

Некоторое время мы сидели молча, переводя сбитое дыхание и проигрывая в головах свои дальнейшие ходы.