Но положение на Руси было не таково, чтобы собирать силы для войны, которая потребовала бы сильного противостояния на южных степных окраинах. Между тем, именно на окраинах было неспокойно. Царь Алексей Михайлович вел борьбу с народными движениями: бунтами, восстаниями и, наконец, крестьянской революцией 1670–1671 годов. Война с крымцами при таких условиях была невозможна. Однако международное положение складывалось так, что государства Западной Европы стремились к вовлечению России в европейский антитурецкий союз.
В начале 80-х годов XVII века Турция грозила Австрии, которой лишь с помощью союзников (Польши и Венгрии) удалось отогнать султанские войска от Вены.
Это наступление Турции на государства Западной Европы могло быть отвлечено лишь войной с Россией, и западноевропейские союзники побуждали русское правительство к походу в Крым. Польша предложила России вечный мир на условии совместной войны против Турции, и Россия выразила согласие. Царевна Софья, объявляя войну, рассчитывала на то, что война с крымцами, приносившими народу неисчислимые страдания, будет популярной, но манифест был встречен глухим недовольством и солдат, и военачальников.
Народное недовольство правлением объяснялось жестокими расправами, которые были учинены стрельцами над бунтовавшими от голода и бесправия крепостными крестьянами и холопами. Недовольство части служивого дворянства было вызвано расправами над стрельцами. Высшее боярство не признавало власти Софьи и не терпело ее любимца Голицына, делавшего вызов закоренелым консерваторам своей склонностью к западноевропейской цивилизации. Между тем, именно непопулярный и неопытный военачальник Голицын принял командование над стотысячным войском и в мае 1687 года выступил в поход. Горящая степь (по-видимому, подожженная татарами), бескормица и палящий зной вынудили армию вернуться вскоре после перехода через Конские воды. Голицын считал причиной неудачи позднее выступление. Решено было выступить в конце зимы (1689 года) и двигаться стремительно, в этом Голицын видел залог победы. Действительно, армия дошла до стен Op-Капу (Перекопа) и осадила крепость, вызвав у татар панический страх силой своей артиллерии. Но осада не удалась, как было доложено в Москву, из-за безводья солончаковых степей, а по существу – из-за непредусмотрительности командования, отсутствия должной подготовки тыла и тяжелого физического и морального состояния войск. Походы 1687 и 1689 годов не только не дали положительного результата, но еще и раззадорили Крымское ханство на новые вымогательства и угрозы.
Дикая степь по-прежнему оставалась неодолимым препятствием, путь к Тавриде еще не был освоен. Путь этот, отнюдь не прямо идущий от Москвы к Ор-Капу, был намечен Петром I, хотя победа над последним юртом Золотой Орды была одержана лишь в конце XVIII века.
Первоочередную государственную задачу Петр I выразил так: «России нужна вода» – и первым делом Петра по вступлении на престол был поход на Азов ради свободного плавания на Азовском и Черном морях. Сама постановка дела была иной, чем перед крымским походом 1687 года. Петр I добивался исконного права Русского государства на моря, в которые «впадают русские реки».
И Турция, и Крым отказались от мирного урегулирования вопроса о свободном плавании русского флота. Тогда была объявлена война не Крыму, а Турции, и после удачного и быстрого продвижения армий водным (по Волге с переходом на Дон) и сухопутным путем начата осада турецкой крепости Азов (1695 год).
Ряд причин помешал русским войскам взять Азов, и Петр I вынужден был отступить, но лишь для того, чтобы исправить ошибки первого похода. Русские и иностранные мастера принялись строить флот, и два корабля, двадцать три галеры, четыре брандера и тысяча барок решили участь Азова, который был взят 18 июля 1696 года.
Следующей целью была Керчь, не менее сильная турецкая крепость, закрывавшая доступ к Черному морю.
Началась вторая страда судостроительства, предпринятая уже со значительно бо́льшим размахом и потому затянувшаяся. Одновременно Петр I задумывал создание европейской коалиции для совместного похода против Турции, для чего сам отправился с «великим посольством» в Западную Европу. Но этот замысел не нашел поддержки, а международная обстановка показала Петру большую своевременность войны за Балтийское море, выход к которому был не менее необходим России.
Война на севере заставляла Русское государство в течение первого десятилетия XVIII века всеми способами поддерживать мир с Турцией, в связи с чем делались и уступки (впрочем, бесполезные) Крымскому ханству. Это десятилетие было характерно интригами и дикими вылазками крымского хана, и русское правительство хотело гарантий со стороны Порты. Для этой цели в Стамбул был назначен послом один из просвещеннейших и умнейших русских людей – Петр Андреевич Толстой, который сделал очень много для взаимопонимания между русским и турецким правительствами. Однако до тех пор пока речь шла лишь о добрых взаимоотношениях, и султан, и визирь утверждали, что они не нарушат мирного договора, но как только вновь возник разговор о возможном сосуществовании турецкого и русского флотов на Черном море, султан заявил, что «смотрит на Черное море как на дом свой внутренний, куда нельзя пускать чужестранца». Таким образом, если война с Россией и была приближена благодаря проискам крымского хана, то неизбежность войны становилась очевидной по неразрешимости главного вопроса.
Эта война не была удачной для России. Азов снова был приобщен к турецким владениям согласно договору 1711 года, однако 1696 год не был забыт, и Турция воздерживалась от решительных действий, лишь поощряя татар продолжать степные набеги, чтобы мешать заселению и укреплению южных окраин. В Бахчисарае в то время много раз сменялись правители (Гази-Гирей, Каплан-Гирей, Мухамед-Гирей и другие). Это была эпоха кровавых ханских междоусобиц, дворцовых интриг и народных волнений. Внешняя политика «ханов на час» соответствовала внутреннему состоянию ханства.
Необузданные набеги татар, участившиеся в начале 30-х годов, заставили русское правительство озаботиться поспешным сооружением крепостей между Днепром и Донцом на протяжении более 300 верст. В эти годы было построено около пятнадцати крепостей с гарнизонной службой.
Готовясь к неизбежной войне, Россия не теряла надежды предотвратить ее. Для этого велись переговоры в Стамбуле, и верховный визирь обещал воздействовать на крымцев. Однако не только не было никакого воздействия, но и становилось очевидно, что татары нападали с согласия и одобрения Стамбула.
И война была объявлена Турции, хотя поход (начавшийся 27 марта 1736 года) имел целью завоевать Крымский полуостров. Армию возглавил фаворит императрицы Анны Иоанновны фельдмаршал Миних. В то время как часть армии была направлена на Азов, другая пошла к Перекопской крепости, которую взяла 4 июня 1736 года.
Русские войска заняли полуостров; Бахчисарай – оплот татарской военщины – был сожжен. Азов и Кинбурн стали русскими крепостями. Победа была одержана. Армии возвращались, оставив крепостную охрану. Но не успели уйти войска, как татары с новой силой бросились в наступление, принесшее немало бедствий русским степным окраинам. Летом 1737 года был предпринят второй поход в Крым под водительством фельдмаршала Ласси, еще более удачный по организации и урону, который он нанес Крымскому ханству.
При всём том результаты обоих походов были ничтожны и несоизмеримы с потерями. Получив Азов, Россия, по условию договора, была лишена права укреплять его. Договор предусматривал также отказ России от плавания в Черном море, где ей нельзя было иметь ни военных, ни торговых кораблей.
В условия договора не была даже включена выдача пленных – так мало заботилась клика Анны Иоанновны о судьбах русских людей.
Дипломатии эпохи Елизаветы Петровны приходилось добиваться выдачи пленных, взятых крымским ханом во время похода Миниха и Ласси. Переговоры эти велись, однако, не с Крымом, а через голову хана с турецким султаном. Русский посол в Стамбуле требовал, чтобы крымские татары прекратили набеги на южнорусские земли, а также оставили надежды на расширение своих границ за счет кавказских земель.
Турция, вполне оценившая мощь Русского государства еще во времена Азовских походов Петра, казалось, шла на уступки. Однако уступчивость эта была кажущейся. Главный вопрос о плавании в Черном море оставался неразрешенным. Кроме того, слишком велик для Турции был соблазн получать доходы от крымского невольничьего рынка – те доходы, которые приносила воинственность крымских ханов. Столкновения были неизбежны. Снова надвигалась война, и в 1769 году произошел разрыв дипломатических отношений.