Курбский считал, что царь по легкомыслию, из-за «трапез и кубков» упустил удобный момент наступления на КРЫМ, отделавшись посылкой маленьких отрядов, вместо того чтобы двинуть большое войско и самому идти на Девлет-Гирея.
Однако дело обстояло гораздо сложнее. Поход против Крыма мог оказаться успешным только в том случае, если бы Русское государство могло укрепить свои позиции в Причерноморье. Это было невозможно по ряду причин. Главной из них являлись безлюдность и неосвоенность степных пространств, ведущих к полуострову. Не менее важным было и то, что расправа с Крымским ханством повлекла бы за собой войну с Турцией, в то время могучей морской державой. Взвешивая все эти препятствия и сообразуясь с расстановкой сил, Иван IV считал поход в Крым несвоевременным.
Но именно при Грозном началось наступление на Крым планомерным заселением и укреплением южных окраин Русского государства. Была выработана система, которая носила характер именно наступательный, а не только оборонительный. Она состояла в постройке линий укрепленных городов, слагалась из сторожевой, казачьей службы, фортов, выдвинутых в степь, и поселений. Воспользовались и старой линией укреплений, идущей по реке Оке, для защиты от набегов кочевников. Старая линия по плану Грозного явилась второй, внутренней полосой укрепленных городов, впереди которой выдвинулась другая передовая линия крепостей. Старую линию составляли: Нижний Новгород, Муром, Мещера, Рязань, Тула, Серпухов, Звенигород. Линия Грозного составилась из крепостей Алатырь, Темников, Мценск, Орел, Новгород-Северский, Рыльск, Путивль.
По всем направлениям высылались разъездные станицы – сторожи. Впереди, по самой степи, были сделаны рвы, засеки, лесные заслоны, забои на реках – всё это охранялось бдительной стражей. Вторая, внутренняя линия, охранялась значительными войсками и поддерживала непрерывную связь с передовой.
В каждом из городов был свой воевода с отрядом служилых людей, казаков и стрельцов. Станичники поочередно отправлялись в степь, образуя сторожи, которые были в беспрестанной связи друг с другом. Они составляли ряд неразрывных линий, пересекавших степные дороги, по которым татары ходили на Русь. По мере того как крымцы прокладывали новые дороги для своих набегов, русские разведчики сообщали о них воеводам, и дороги преграждались.
При Борисе Годунове продолжалось интенсивное наступление «степными городами». Бурно и планомерно строились города-крепости: Воронеж, Белгород, Оскол, Елец, Валуйки. Украинское и русское население новых городов вместе с казачеством успешно вело борьбу с татарскими набегами.
Степь продолжали укреплять и заселять и при царе Михаиле Федоровиче. Существует ряд документов того времени, свидетельствующих о постройке валов с изгородями, башнями и воротами. Сохранилась карта всей южной части государства, куда входили и пределы Крымского ханства, северный Крым, несмотря на то что к началу XVII века соотношение сил Крыма и Русского государства было очевидно не в пользу крымцев, которые могли подвести итоги своим неудачам, – угроза набегов оставалась прежней. Обнажился характер торга, который составлял крымскую дипломатию. Так, в 1614 году, во время обмена послами, крымский посол заявил: «Если не станет государь присылать ежегодно по 10 000 рублей, кроме рухляди, то мне доброго дела совершить нельзя… Ногайские малые люди безвыходно вас воюют, а если мы с своими силами на вас же придем, то что будет!..» Он заявил с полной откровенностью, что военная добыча для Крыма выгоднее, что с одного взятого войной селения татары могут иметь тысячу пленных, стоимость которых 50 000 рублей, и что, дескать, русским прямой расчет заплатить 10 000 рублей в качестве «поминок».
Сношения с Крымом носили характер откровенного торга из-за «шерти» (обязательства не нападать) и пленных. Но эти сношения, несмотря на всю их тягостность, были лишь частью дипломатии, связанной с Черноморским побережьем. Основные вопросы могли быть решены только в непосредственных переговорах с Турцией.
Посольство в Стамбул в 1584 году явилось началом того периода отношений с Крымом, который можно назвать русско-турецким.
Не только Московское государство, но и Литва и Польша являлись помехой воинственным планам Крыма и стоящей за ним Турции. Временные содружества то с одним, то с другим из этих государств не останавливали азарт разбойничьих набегов.
В течение нескольких столетий опустошались Подолия, Галиция, Волынь, а также белорусские земли. Еще в XX веке украинские кобзари пели о черных днях татарских набегов XVI–XVIII веков.
От татарских нашествий страдали не магнаты в своих укрепленных замках, а мирное украинское население, и без того угнетенное польскими помещиками и шляхтой. Вольное казачество, бежавшее от поборов и насилий на остров Хортицу, в так называемую Запорожскую Сечь, явилось передовым отрядом в борьбе с крымцами.
Вторая половина XVI века была периодом усиления казачества. Казаки отражали нападения татар, преследовали их и подчас наступали. Весь мир удивлялся безмерной смелости и отваге этих людей, бросающихся со своими небольшими отрядами на хорошо вооруженные крымские и турецкие войска и укрепления. Народное творчество запечатлело этот героический период во множестве песен.
Не только набеги и сухопутные походы предпринимали казаки против Крымского ханства, но и строили свой флот. На своих ладьях казаки спускались по Днепру веками испытанным путем к берегам Черного моря и нападали с молниеносной решительностью на укрепленные порты Крыма.
Неоднократно брали казаки Гёзлев (Евпаторию) и Кафу. Главной задачей их было освобождение невольников, тысячами томившихся на этих рынках живого товара. Недаром старая украинская песня кончается неизменным припевом:
И казаки вызволяли этих невольников – украинских и русских. Но положение украинского народа было таково, что запорожцы, взявшие на себя роль защитников угнетенных, вынуждены были иногда идти на сговор с Турцией и Крымом против Польши, чтобы отстоять свои права. Только после воссоединения с Украиной (1654 год) Русское государство получило в лице запорожцев сильный заслон против татарских полчищ.
Дело русско-украинского единения было страшным для воинственного ханства; крымцы поспешили заключить союз с Речью Посполитой и двинули свои орды на Украину. Во время перемирия хану посчастливилось на Волыни обманным путем захватить в плен русского воеводу, которого татары считали виновником многих бедствий. Это был Василий Борисович Шереметев – один из славнейших военачальников, ведавших заслонами против крымцев. Поборник дела Богдана Хмельницкого и справедливый киевский воевода, он заслужил любовь украинского народа. Шереметев был угнан в Крым и в течение многих лет подвергался всевозможным истязаниям и пыткам в качестве пленника, заточенного в Чуфут-Кале (близ Бахчисарая). Четыре хана сменились за годы заключения Шереметева, и все они мучили пленника на свой лад, торговались за него с русскими послами, вновь и вновь набавляя выкуп. Шереметев писал царю Алексею Михайловичу о полонном своем терпении: «Кайдалы на мне больше полпуда… На двор не бывал пяди от избы, окна были заделаны каменьем; где живу да тут и нужу всякую исполняю ‹…› и от духу и от нужи и от тесности больше оцынжел и зубы от цынги повыпадали, а от головных болей вижу мало, а от кайдалов обезножил, да и голоден». В московском Посольском приказе сидел особый подьячий, «у кого боярина Василья Борисовича окуп ведом». Подьячий принимал и деньги, и меха, и другие пожертвования, и всё же нельзя было собрать столько, сколько хотели за Шереметева. С меньшими требованиями относительно выкупа, но с той же варварской жестокостью поступали и с другими пленниками. Невыкупленных и бесполезных в качестве рабочей силы «знатных полонян» бросали в пропасти со скал Чуфут-Кале, Мангуп-Кале или Ак-Кая (близ Карасубазара).
Нет сомнения, что письма, а затем живые свидетельства Шереметева, одного из образованнейших людей XVII века, содействовали серьезному знакомству русских государственных деятелей с политическим и хозяйственным устройством Крымского ханства.
Царствование Алексея Михайловича было временем итогов, подводимых прошедшему периоду становления Русского государства, временем возбуждения национального самосознания и в связи с этим пересмотра вопросов истории, вопросов культурных и политических связей. Не случайно, что именно к этому времени относится и первый проект присоединения Крыма к России, своеобразная декларация прав Русского государства на Северное Причерноморье.
«В тамошнее море впадают русские реки, по берегам коих живет русский народ», – писал Юрий Крижанич, ученый хорват, поборник славянского единства. Крижанич считал, что надо «прогнать из Крыма общих для всего света мучителей и разбойников», которые требуют всегда «откупа или дани и всё-таки никогда не перестают причинять нам бедствия». В своих доводах Крижанич особенно настаивал на том, что Крым отнюдь не был «исконной вотчиной и коренным жилищем» крымских татар, что они взяли «чужую страну». Указывая на неисчислимые выгоды от присоединения Крыма, Крижанич удивлялся бездействию русского правительства.