Нелл меня по-настоящему удивила. В этот вечер я долго за ней наблюдала. И, если честно, то не могла сопоставить увиденное и услышанное. Алекс, услышав предложение камеристки, абсолютно не удивился и кивнул. А увидев мое ошарашенное выражение лица, усмехнулся:
– Анют, по-настоящему преданные слуги – это большая ценность. Верность невозможно купить за деньги. Ее можно только заслужить. Слуга не станет за тебя бросаться грудью на врага только потому, что ты ему много платишь. Если ты при этом обращаешься с ним, как с мебелью или вещью, он не станет ценить тебя. А вот если ему будет рядом с тобой комфортно и безопасно, если он рядом с тобой будет ощущать себя нужным и ценным, даже если ты будешь ему платить меньше, чем принято, он от тебя не уйдет. И будет за тебя рвать глотку любому, как цепной пес. Заботься о своих людях, и в нужный момент они позаботятся о тебе.
Эти слова заставили меня по-настоящему, всерьез задуматься о том, в какую сторону и насколько изменилась моя собственная жизнь. Я обдумывала их, механически пережевывая свой ужин. Гоняла в голове туда и сюда, помогая Нелл наводить порядок. Эти мысли тяжелыми булыжниками ворочались у меня в голове, когда я устроилась на ночлег под боком у вампира. Пока Алекс не шикнул сердито на меня. До Риверхейма оставалось около светового дня пути. И это был по словам Алекса самый сложный отрезок дороги.
Этой ночью оборотни не почтили нас своим визитом, давая уставшим человеческим телам отдохнуть и восстановится. А может быть, их вообще не было в Эренхае. И все, что рассказывала Нелл и слышал где-то Алекс, было досужими вымыслами, сказками старой нянюшки Нелл.
Лично меня этим утром наличие или отсутствие в этом мире оборотней волновало куда меньше, чем низкое и злое небо, прячущееся среди темных, беременных дождем туч. Когда я открыла глаза, было достаточно темно. Словно утро еще не вступило в свои права. Но хмурый Алекс сказал, что мы проспали, и что до наступления ночи можем не успеть попасть в з
Быстро посовещавшись, мы с Нелл принялись упаковывать вещи и кромсать торопливо бутерброды. Алекс пошел седлать лошадей. Завтракать решили на ходу, в седлах. Как и обедать. Мокнуть под дождем не хотелось никому.
Алекс раз за разом понукал лошадей, то и дело оглядываясь на камеристку. Девчонка держалась молодцом. Даже бутерброд сжевала, не снижая скорости своего четвероногого транспорта. А вот мне кусок в горло не лез. Лес, подступающий к самой обочине дороги, тонул во мраке. Свинцовое небо давило на голову. В абсолютной тишине и полном безветрии раздавался только глухой стук копыт по земляной дороге. Да наше дыхание смешивалось с дыханием животных, несших нас на себе.
Я украдкой поглядывала на небо. Вспомнился старый советский фильм. Фраза одного из его героев «Мы на пороге грандиозного шухера» как нельзя лучше характеризовала сложившуюся ситуацию. Сейчас угроза проливного дождя мне казалась более серьезной, чем угроза нападения оборотней. О том, что случится, если произойдет и то, и другое одновременно, я старалась не думать.
Мы дважды за весь день останавливались буквально на пять минут: пересесть на других лошадей и облегчится. Я даже переборола свою стеснительность и присаживалась сразу же за ближайшим деревом, настолько пугал меня темный и молчаливый лес.
По словам Алекса, нам оставалось еще около часа скачки, когда тьма сгустилась окончательно. И как-то мгновенно. Я встревоженно подняла голову: границы почерневшего неба по краям полностью слились с верхушками вековых деревьев. Мы оказались словно в темном коконе то ли из деревьев, то ли из туч. Алекс на ходу повернул голову к Нелл:
– Не отставай! Где-то впереди должна быть развилка. Одна дорога – в замок. Вторая ведет в деревню. В таких условиях, я думаю, лучше спуститься в деревню. Она точно жилая. Там и переночуем. А с остальным будем разбираться завтра.
Первый порыв ветра налетел внезапно, перемешивая между собой пыльную неровную дорогу, мрачный лес и хмурое небо. Следом, словно только и ждал отмашки, хлынул ливень, окончательно стирая границы видимого. Лошади тут же сбросили скорость, занервничали, заволновались. Алексу приходилось прикладывать серьезные усилия, чтобы заставить норовистого жеребца, на котором мы сейчас сидели, идти вперед.
Я нервно оглянулась на камеристку. Все же она девчонка и заведомо слабее вампира. Но Нелл пока удавалось держать свою лошадь почти впритык к крупу жеребца.
Дождь лил стеной. Я захлебывалась этой проклятой влагой, словно не на лошади сидела, а плыла под водой. Дыхание перехватывало. От всей души посочувствовав служанке, я периодически прятала лицо на груди у Алекса, чтобы хотя бы так перевести дыхание.
Вампир наклонился к моему уху:
– Плохо дело. В такой темени даже я ничего не вижу. Кажется, нам придется все же остановится. А то проскочим развилку и нас куда-нибудь унесет. Да и в темноте лошадь может переломать ноги. И хорошо, если только она.
Я не успела не то, что ответить, даже осмыслить услышанное, когда в шелестящем шуме ливня безмолвно сверкнул электрический разряд, разрезая темноту надвое, освещая дорогу перед нами.
На наше счастье уставшие лошади не встали на дыбы от испуга, не понесли неведомо куда. Но и так наше положение оказалось хуже некуда.
Ледяной мертвый свет молнии беспристрастно осветил развилку, прямо на которой мы сейчас стояли. И цепочку огромных волчьих силуэтов поперек дороги правее от нас.
Глава 42