– Я смотрю на этих дельфинов. Я когда-то была весела здесь, царица. Наверное, и с тобой такое бывало. Ты ведь теперь живешь здесь.

Царица вдруг страстно заговорила:

– Дельфины. Смех. Он мужа убил и сына прогнал, и, сделав меня царицей, поселив меня в этом дворце, наложницу взял. Ты же все знаешь, месть моя справедлива.

– Я не о том, царица.

– Тебя услаждал среди лилий.

– Я не о том, царица. Топор твой поднят, но выслушай слово. Оно и о тебе, о твоей боли.

– Ты, подстилка царя, говоришь о моей боли? Что знаешь ты о ней? Он хотел принести нашу дочь в жертву, чтобы отплыть сюда. Ты бы такое простила?

– Не мне судить. Но сам переменился ветер или царь одумался?

– Он? Ты его не знаешь, критянка.

– Я помню его другим, царица.

– Ты? – и зловещий огонь вспыхнул в глазах царицы. А Гелия взглянула в эти зеленые глаза грустно и тихо.

– Я не о том, царица. Топор твой поднят, но я вижу иное.

– А то, что скоро будет с тобой, ты видишь, вещунья?

– Там вдали я услышала и это. Он сказал мне, поговори с ней, – и Гелия сложила кротко руки.

– Со мной?

Гелия промолчала, потому что тот дальний голос друга сказал по-другому: «Поговори со своей убийцей»"!

– Сохрани мне жизнь, царица, дочь Эллады. Не узнают о том, что скажу я тебе ни жрецы и ни боги.

Гнев твой зол, но я открою тебе то, что я вижу.

– Кто? Ты? Презренная наложница, бывшая жрица!

– Назови как хочешь, мне это неважно, я тебе расскажу, что я вижу