Пошевелившись, с удивлением осознал: кости не поломаны, на теле ни укусов, ни порезов, ни рваных ран. Ничего такого, что могло бы нанести ущерб моему здоровью.

– Кажется, все в порядке.

– Ну, ты просто везунчик, – восхищенно протянул Аркадий. – Первый раз такое вижу, чтобы выбраться из-под медведя и даже царапины не получить!

– Что с Егором? Он живой? – перевел я дыхание.

Подле Егора, находившегося без сознания, стояли охотники и осматривали на голове страшную рану.

– Плохо дело… Его нужно срочно доставить в больницу, иначе он не выживет. Но вот как тебе повезло! – продолжал восхищаться Аркаша. – На твоем теле ни одной царапинки! Может, ты заговоренный? Или слово знаешь какое-то заповедное против медведей? Поделись!

Поднявшись, я вновь прислушался к себе. Лишь слегка побаливала голова – результат того, когда я после удара медвежьей лапы упал затылком на землю. Во всяком случае, это пустяки по сравнению с тем, что могло произойти.

– Не знаю я никакого заговоренного слова, – отмахнувшись, ответил я, – сам удивляюсь, что выжил. Честно говоря, молиться даже начал, прощался уже с жизнью. Вспомнились даже те молитвы, которые никогда не знал. Васильича жаль…

– Давай глянем… Обожди, у тебя кровь на одежде, – обеспокоенно произнес Аркаша. – С тобой точно ничего не случилось?

– Это не моя. Егора…

– Медведя, кажись, ранили.

– Если и ранили, то не сильно. Я лежал под ним и почувствовал бы его ранение. Во всяком случае, он бы вздрогнул, а тут ничего такого.

Подошли к Васильичу, точнее к тому, что от него осталось. Лицо было сильно обглодано, не узнать. Внутренности подъедены, а трава с кустарниками залита человеческой кровью.

– Жуть! – высказался Степан Денисович. – Ведь отошел он всего-то на несколько минут, когда он успел его так обглодать… Вот ведь как оно бывает, всю жизнь охотником был, в каких только переделках не побывал, но вот никогда бы не подумал, что будет медведем… порван, – подобрал он подходящее слово.

– Накрыть Васильича нужно, – подсказал кто-то из охотников. – А то как-то не по-людски получается.

Нашлась простыня, оказавшаяся короткой: укрыли голову и туловище, а вот ноги, обутые в короткие сапоги, выглядывали, невольно приковывая к себе внимание.

Егора положили на спальник, он по-прежнему пребывал в беспамятстве. Кто-то основательно, но неумело обмотал ему кровоточащие раны на руках и на голове. Парень что-то бормотал, похоже, что звал в помощь мать. Странность заключалась в том, что его матушка скончалась лет пять тому назад, и вот сейчас, видно, находясь по ту сторону небытия, он сумел отыскать ее и пытался поведать о произошедшем.

Судя по тем коротким диалогам, что доносило до нас его разбуженное подсознание, Егору крепко досталось от почившей матери. Она ругала его всерьез. От увиденного хотелось взвыть, и только присутствие посторонних заставляло сдерживаться.

Степан Денисович уже связался по рации с городской больницей и отчаянно, как если бы хотел напустить страха на всю больницу сразу, кричал в трубку:

– Да что вы там, мать вашу!.. Нам немедленно нужен санрейс, медведь-людоед загрыз одного охотника насмерть, а другого сильно порвал… Снял с него скальп, нанес множественные раны. Он может не выжить, если его немедленно не госпитализировать. Прием!